К.Т.: Наши главные персонажи – «что-то среднее»: у некоторых есть реальные прототипы, некоторых мы выдумали. Прототипы Маршалла и Лили – я и моя жена Ребекка, мы вместе едва ли не с самого поступления в колледж. Когда мы писали пилотный эпизод «HIMYM», Картеру еще не было тридцати, он был холостяком и искал свою «единственную», так что он стал прототипом Теда: парня, который очень хочет найти себе хорошую девушку, а его лучший друг и лучшая подруга поженились еще в восемнадцать лет. Барни мы скорее выдумали, хотя некоторые черты характера позаимствовали у ребят, с которыми тусовались в Нью-Йорке. У Робин тоже нет конкретного прототипа, хотя некоторые ее черты – от Коби Смалдерс (например, ее «канадскость» или ее независимость). Со временем персонажи, с каких бы людей вы их изначально ни списывали, становятся самостоятельными существами, созданными совместной работой актеров и сценаристов. Впрочем, для нас важно держаться за главные узнаваемые черты каждого персонажа. В общем, мы постоянно что-то воруем из реальной жизни.

Н.Л.: Планируете ли вы сюжетные арки на целый сезон заранее, чтобы самые сильные серии и впечатляющие клиффхэнгеры приходились, скажем, на период сезонных замеров рейтингов, или просто продвигаетесь от серии к серии?

К.Б.: Мы всегда планируем сезоны заранее. Так легче писать. К тому же, хотя я и считаю, что в импровизации и придумывании сюжета по пути есть свои достоинства, у нас-то есть рассказчик, который уже знает, как закончится история. И все, что он говорит, важно, так что нам нужно понимать, куда он клонит. Насчет сезонных замеров – это забавно – мы до сих пор рефлекторно говорим что-то вроде «О, классная идея, надо ее приурочить к сезонным замерам», хотя, насколько я могу судить, на эти замеры уже всем давно наплевать.

Впрочем, одну важную вещь мы все-таки делаем: пытаемся структурировать сюжет в рамках сезона с учетом ухода на каникулы. В конце зимы и весной есть периоды, когда новые серии не выходят. Перед такими периодами хорошо заканчивать серию на сильном клиффхэнгере, чтобы заставить зрителей вернуться три недели спустя.

К.Т.: Сезоны «HIMYM» очень четко структурированы, почти как в драме. Нам нравится, что сериал «помнит себя»: у событий есть последствия, одна вещь приводит к другой. Опять-таки, нам просто нравится так писать. Да, мы сделали немало самодостаточных серий, но их можно считать забавными конфетками, которые мы едим в перерыве между серьезными питательными блюдами! А еще нам нравится писать драму внутри комедии. Каждый сезон мы пытаемся начать с придумывания общей формы: какие важные эмоциональные вехи мы преодолеем? О чем этот сезон? Через что пройдут персонажи? Где они в конце концов окажутся? А потом стараемся всячески придерживаться этого плана.

Н.Л.: Откуда берутся идеи для новых серий?

К.Б.: Лучшие серии всегда получаются из реальных историй. В ста процентах случаев. И, наоборот, худшие серии сделаны на основе сюжетов, которые никогда и ни с кем не происходили. Мы таких серий стараемся не снимать, но иногда они все-таки проскакивают мимо нашего контроля качества и попадают в эфир.

Хорошие истории получаются из реальности. «Голым мужиком» на самом деле был один из наших сценаристов, который решился рассказать эту историю при обсуждении сюжетов. Мой друг Джастин Дикинсон рассказал мне историю, которая превратилась в «Правило трех дней». Барни, который пробежал марафон без тренировок, добрался до финиша, потом сел в метро и понял, что ноги его не слушаются, так что ему пришлось весь день ездить, – тоже реальная история (по крайней мере, мне так сказали).

К.Т.: Лучшие истории обычно происходят из реальной жизни, после чего мы перемалываем эти зерна правды. Мы с Картером убеждаем наших сценаристов быть как можно честнее, потому что это своеобразная форма терапии; мы просим реальные истории, динамику отношений, наблюдения, на которых и основываем комедию. Даже если что-то в «HIMYM» выглядит безумно, обычно это все-таки происходит от чего-то нормального и человеческого. По крайней мере, в лучших сериях.

Н.Л.: Какой сюжет А вы считаете достойным вашего сериала?

К.Б.: Обычно у сюжета А в отличие от сюжета В есть сильная эмоциональная составляющая. Если эта история достаточно динамична, чтобы быть не просто забавной, и дает актерам возможность сыграть не только комедию, то получает главное место в серии. Если же история слишком дурацкая, глупая или странная, чтобы нести хоть какую-то эмоциональную нагрузку, то это сюжет В.

К.Т.: Нам нравится, когда вся серия является историей А. Мы никогда не начинаем работу над серией с вопроса: «Какие у нас сюжеты А, В и С?» Нам нравится, когда одна идея может запустить сразу все сюжеты в серии – и, даже если несколько персонажей расходятся, они все равно воплощают собой одну тему. Иногда сюжет сам естественным образом распадается на линии А, В и С, но мы к этому не стремимся, а иногда даже стараемся специально этого избежать.

К.Б.: Если честно, мы действительно пытаемся этого избежать. Я считаю, что лучшая история – большая, забавная и достаточно разнообразная, чтобы в ней можно было задействовать всех актеров. Поскольку наш сериал – это история, которую рассказывает один человек, мы пытаемся структурировать серии как реальные рассказы. Когда вы просто кому-то что-то рассказываете, вы же не разделяете это на сюжеты А, В и С, а просто рассказываете одну историю за раз. В ранних сезонах нам это удавалось намного лучше. Хорошие примеры – «Случай с ананасом», «Барабанную дробь, пожалуйста» или «Голый мужик».

Н.Л.: Какая, по вашему мнению, у сериала изюминка?

К.Б.: Мне кажется, это сериал, в лучших сериях которого вы как зритель находите что-то близкое для себя, потому что он подчеркивает что-то реальное и связанное с вашей жизнью. В этом была прелесть «Сайнфелда». Это вроде бы был сериал «ни о чем», но на самом деле он вовсе не «ни о чем». На осязаемом уровне он в гораздо большей степени «о чем-то», чем многие другие сериалы. Ну, возьмите любой сериал «о чем-то», например «Западное крыло». Он о президенте. Я когда-нибудь встречался с президентом? Нет. А вот меня когда-нибудь раздражал человек, который слишком громко болтал, стоя рядом со мной? Да, конечно. Вот это и есть «что-то».

К.Т.: Наша изюминка – как по мне, это «HIMYM» в своих лучших проявлениях – когда нам удается создать тон с виду дурацкий и забавный, но потом сюжет становится трогательным или даже на удивление мрачным, реалистичным либо честным. Одна из тем сериала – все, что происходит в жизни, прямо сейчас. Еще снимая пилотную серию, мы знали, что в финале первого сезона Тед наконец начнет встречаться с девушкой (Робин), а потом встретит Маршалла, который сидит на пеньке под дождем и держит в руках обручальное кольцо, которое ему вернули. Для меня это лучший момент «HIMYM»: парень на пике радости, ни говоря ни слова, обнимает лучшего друга, переживающего худший момент в жизни, и задумывается: а куда теперь идти?

Н.Л.: Работаете ли вы с аутлайнами и поэпизодниками? Если да, то какого объема у вас обычно аутлайны?