разрешают выращивать в океанских загонах, чтобы она не попала в дикую природу, и используют только бесплодных женских особей. Этот лосось чуть более уязвим для деформаций. Фермы в Индиане и Флориде начали «собирать урожаи» в 2020 году, но масштабы крохотные. Чтобы начать, потребовалось тридцать лет и $120 млн. «Это нежизнеспособный вариант. У нас был шанс все обдумать. Скажите, есть ли какой-то специфический ущерб от ГМО [генетически модифицированных организмов]? Нет ни намека, – говорит ван Эненнам. – Люди не понимают, до какой степени регулирующие органы блокируют инновации».

В головах многих людей генная инженерия создаст новые сверхпороды, устойчивые к болезням и дающие больше мяса и молока, чем когда бы то ни было. Ожидания ван Эненнам скромнее. «Это всего лишь вишенка сверху, а вот это, – она стучит пальцем по каталогу пород, – само мороженое. От этого никуда не денешься».

Прогресс теперь стал еще более далеким, чем казалось ван Эненнам. Спустя несколько недель после нашей встречи FDA – орган, в который она подавала апелляцию, – объявил, что создание безрогого скота было не таким гладким, как надеялись она и ее партнеры. У некоторых коров обнаружилась ДНК бактерий, которых использовали в процессе редактирования.

Генная модификация животных плохо сочетается с любовью к ним, если любовь – это принимать их такими, какие они есть. Пока мы разводим животных на фермах и контролируем их селекцию, мы будем каким-то образом менять их генетику. Редактирование генов, даже введение генетического материала других видов, само по себе не причиняет страданий и, наоборот, может снизить подверженность скота болезням и повысить его эффективность, чтобы в животноводстве нужно было меньше особей. Но это вызывает нехорошее предчувствие, что нами, людьми, тоже могут начать манипулировать или делить нас на категории согласно генетической модифицированности. В обозримом будущем этот шаг уже начнут обдумывать. Мы не готовы позволить, чтобы этот процесс фундаментально преобразовал животных и наши отношения с ними.

А что же мы позволим технологиям сделать?

* * *

«Мои отношения с комарами перешли от обычной неприязни к искренней ненависти. Это идеальный инвазивный вид».

Пит Массаро – директор по автоматике в Verily Life Science, подразделении Google, которое интересуется всем организмом человека, а не только глазными яблоками, которые можно продать рекламодателям. Предмет его ненависти – это комар Aedes aegypti, прозванный журналом Atlantic «вероятно, самым вредным животным в мире». Он кормится людьми и распространяет смертельные вирусы, включая Зику, лихорадку денге и чикунгунью. Изначально он обитал в Африке, но потом распространился по всем Соединенным Штатам от Виргинии до Техаса, а теперь достиг и Калифорнии. Он стал зависеть от людей, и мы сами ему в этом помогли. Мы очень беспечно обращаемся с водой и каждый раз, когда поливаем наши сады, оставляем лужи, поэтому тропический комар стал процветать в американских пустынных и полузасушливых областях – например, в окрестностях калифорнийского города Фресно.

«Чтобы появилась колония комаров, достаточно бутылочной крышки воды. Во Фресно в 2013 году Aedes aegypti не водились. Теперь они туда вторглись, – рассказывает Массаро. – В США нет проблем с болезнями. Пока нет. Бикфордов шнур уже горит: нужные комары появились, причем в некоторых местах в очень большом количестве. Денге еще не распространяется, но я знаю, что кое-где – в более теплых, тропических районах США – очень, очень, очень волнуются на этот счет. Вам там скажут, что это вопрос времени». В 2016 году во Флориде было более двухсот случаев вируса Зика. «Я думаю, это предупредительный выстрел».

Люди всегда воспринимали некоторых животных как вредителей. У каких-то из них – волков, медведей, кроликов и акул – есть свои защитники. У комаров их мало, а у инвазивных комаров нет вовсе, и единственный вопрос в связи с ними – можем ли мы избавиться от этих насекомых?

Работа Verily Life Science на юге Сан-Франциско была проверкой масштабов нашего могущества. В 1930-х годах американские ученые начали искать способ борьбы с мясными мухами, личинки которых паразитируют на ранах скота и причиняют огромные страдания. Было предложено стерилизовать огромное количество этих мух с помощью радиации, а потом сбросить самцов с воздуха. Если дикие самки будут скрещиваться со стерильными самцами, популяция сократится. К 1966 году мясные мухи были истреблены в США, а после этого в Мексике и большей части Центральной Америки. Чтобы убивать мясных мух, надо разводить миллионы (стерильных) мясных мух.

В случае комаров такой подход вряд ли сработает, поскольку их самцы после радиационной стерилизации плохо выживают в реальном мире. В связи с этим были найдены другие методы, в том числе заражение самцов (которые не кусают людей) вольбахиями. Самка, которая спаривается с таким самцом, будет откладывать нежизнеспособные яйца. Вольбахии встречаются в природе, что снижает риск нарушения экосистем.

У этого метода есть свои сложности. Даже если самки комаров инфицированы вольбахиями, они могут продолжить откладывать жизнеспособные яйца. Выпускать зараженных самок не хочется, так как это может усугубить проблему, поэтому перед освобождением комаров приходится разделять согласно полу. Самки чуть крупнее, и, чтобы их отсортировать, можно использовать своего рода сито. Достижение Verily Life Science заключается в автоматизации этого трудоемкого процесса. Они взяли миллионы изображений, чтобы уточнить внешний вид самки комара и применить машинное обучение для разделения полов. Насекомых направляют через воронку к крохотной камере, которая анализирует, самка это или самец, и пытается отсеивать самок. По оценкам команды, через камеры удается проскочить примерно одной из ста тысяч.

Чтобы истребить мясных мух, США потребовалось разводить стерильных мясных мух. Чтобы истребить комаров, Verily Life Science выращивает комаров. Мы входим в маленькую комнату с рядом ящиков. Стоит гул, похожий на звук кондиционера. Потом до меня доходит, что это жужжит восемьсот, может быть, девятьсот тысяч комаров, которых тут держат. Я не приближался к такой массе москитов с тех пор, как в лагере на карибском побережье Колумбии не расстегнул молнию палатки, чтобы подышать воздухом. «В данный момент мы производим семь с половиной миллионов комаров в неделю, – говорит Массаро. – Это много, даже очень, но это и рядом не стоит с тем, что мне хочется получить». Комары «необыкновенно хрупкие, учитывая, что они – четвертая по распространенности причина смерти в мире».

У компании есть амбициозная цель – снабдить мир комарами, подпорченными вольбахией. «Когда-нибудь у нас будет фабрика, производящая сто миллионов комаров в неделю», – мечтает Массаро. Мы будем делать миллионы комаров, и они уничтожат намного миллионов больше.

Истребление Aedes aegypti в США, кажется, не имеет побочных эффектов. Вид не играет роли в пищевых цепочках. Он инвазивен. Лайнус Апсон, глава