если не считать того, что для этого нам придется отправиться к ним в гости», – говорит Лоренс Дойл, антрополог, который изучал песни горбатых китов в рамках подготовки к поиску внеземного разума. Одна из проблем заключается в том, чтобы разделить голоса разных животных. Африканские слоны издают звуки примерно половину времени, и все это перемешивается: разобрать что-то сложно, как на многолюдной коктейльной вечеринке.

Если бы животные умели выражать свои желания понятным для нас образом, у нас появилась бы возможность улучшить их содержание в неволе. Можно было бы давать им обезболивающее, пищу, стимулы. Можно было бы изменить температуру и убрать то, что их пугает. Промышленные фермы могли бы стать более приятным местом, равно как и зоопарки. «Межвидовой интернет» подтолкнул бы многих людей полностью отвергнуть и то и другое.

А может, и нет. Рабовладельцы говорили с рабами на одном языке, но это не помешало обращаться с ними с ужасающей жестокостью. С другими животными у нас будет еще и концептуальный пробел. Как спросить дельфина в неволе, не хочет ли он освободиться, или поинтересоваться у свиньи, хорошо ли ей живется? У животных нет представления о другой жизни. Даже если мы сможем их услышать, никогда не будет уверенности, что для них лучше. Все равно придется совершать прыжки в сопереживании. Мы уже и сейчас можем с определенной уверенностью сказать, что слонам было бы комфортнее за пределами зоопарков, а лососям плохо на рыбоводческих фермах. Надо ли ждать, чтобы исправить ситуацию?

Применение технологий к животным поднимает и фундаментальные этические вопросы. Стимулируют ли приматов и дельфинов в неволе компьютерные игры? Очевидно, да. Следует ли нам предлагать такие игры диким приматам и дельфинам? Надо ли подталкивать их что-то от нас требовать? Биологи вроде Рисс сказали бы «нет»: улучшение условий в неволе – это одно, изменение дикой природы – другое. У меня нет такой уверенности. Технология обогащает нашу жизнь. Я могу вообразить отдаленные времена, когда они начнут помогать диким животным. Мы знаем, что они испытывают боль, и это подводит нас к еще более амбициозному технологическому проекту.

* * *

Дэвид Пирс охотно проясняет две вещи: он не принимает галлюциногенные препараты и не хочет положить конец жизни на Земле. Большинство людей, которых я встречал, не испытывали необходимости это подчеркивать, однако идеи Пирса настолько левые, что он хочет выглядеть как можно более нормальным. Он довел «проверку животными», наверное, до самого крайнего логического вывода.

Он намечает путь к миру без боли – для диких животных. По его не лишенному оснований утверждению, жизнь у большинства существ в природе «неприятная, жестокая и короткая». «В природе многое сводится к голоду», – говорит он, когда мы встречаемся за веганским обедом в Брайтоне. Газелей рвут на куски львы, пингвинята замерзают, даже хищникам приходится бороться за скудную пищу. Многие животные покрыты паразитами, и им как минимум очень хочется почесаться. Эволюция отбирает виды для выживания, а не для психологического комфорта. Естественный отбор не гарантирует, что дикие животные будут жить счастливо.

Даже когда осознаешь жестокость природы, ее проявления все равно шокируют. Как-то раз мы с Элизой заметили гусят у озера в парке. Я попросил ее встать, чтобы сделать фотографию на их фоне, но только я собрался нажать на белый кружок, как слева на экране айфона появилась ворона и подхватила гусенка. Я был в ужасе. Элиза ничего этого не заметила – она смотрела на меня. Я ничего ей не сказал, но почти впервые мне хотелось, чтобы дочь меня утешила. Фотография вдруг перестала казаться радостной. Туристы в африканской саванне тоже часто просят показать, как хищники убивают добычу, а потом чувствуют отвращение, видя, как затягиваются эти муки. В первые годы посетители Лондонского зоопарка, включая Чарльза Диккенса, жаловались, что змей там кормят живыми птицами и грызунами.

Это порождает одну из самых сложных проблем этики отношений с животными: люди относятся к ним жестоко, но разве природа не хуже? Иеремия Бентам, философ, задавшийся ключевым вопросом – «Могут ли они страдать?», – пришел к выводу, что есть мясо этично, так как в природе животных ждала бы еще более мучительная участь. Большинство сегодняшних мыслителей, размышляющих на эту тему, не беспокоится по поводу страданий диких животных. Критики промышленного животноводства и медицинских исследований, например Питер Сингер, во многом обходят этот вопрос. Защитники природы, в том числе сторонники движения «Половина Земли», считают внимание к таким страданиям нелепым: если оставить другие виды в покое в их лесах и океанах, этого достаточно.

Однако в своих работах Пирс как минимум привел веский довод в пользу серьезного отношения к такого рода мучениям. Если нас волнует боль животных на фермах и в зоопарках, можно ли по-настоящему игнорировать боль, с которой животные сталкиваются на воле? Если можно было бы ее уменьшить, решились бы мы когда-нибудь на такой шаг? Пирс не совсем одинок. Джефф Макмэн, профессор философии из Оксфорда, тоже призывает людей задуматься об уменьшении страданий. «Вы когда-нибудь наблюдали за корчами раненого животного? Это кошмарно, – рассказывал мне он. – Страдания очень сильные. Если они крайние и продолжительные и можно предотвращать их небольшой ценой, нам, безусловно, следует так поступать».

Рассуждения Макмэна во многом теоретические и ограничиваются тем, что ничего очевидного для предотвращения страданий диких животных мы сделать не в состоянии, тем более с небольшими затратами. Пирс, однако, уже написал статью о создании «государства всеобщего благоденствия» для африканских слонов со здравоохранением от колыбели до могилы. Это обойдется в $2–3 млрд. в год, но и это только начало. Он воображает в будущем «государство всеобщего благоденствия для всех видов». «Это не выбор между превращением мира в зоопарк и сегодняшней дикостью, – объясняет он. – В завтрашних заповедниках будет вся природа и все животные сегодняшнего дня, но необязательно будут сегодняшние страдания».

Пирс хочет отредактировать гены практически всех видов таким образом, чтобы животные не ели друг друга и не голодали. Он убежден, что этого можно будет добиться – вероятно, к концу столетия – благодаря суперкомпьютерам и нанороботам. Он называет это «буддизмом с биотехнологиями». Тот факт, что наборы для генного редактирования бактерий сейчас можно купить в интернете дешевле $200, еще больше его ободряет. Если вставить в хромосомы животных особые фрагменты ДНК – генные драйвы, – отредактированные гены распространятся на всю популяцию данного вида. «У нас появится возможность выбирать степень страдания в мире. В истории еще такого не было, – говорит он. – Я думаю, что долгосрочная цель – сделать биосферу цивилизованной. В сущности, каждый ее кубометр будет доступен для наблюдения,