вещи, что свидетельствовало о том, что народ здесь проживающий, давно и глубоко плюнул на правила социалистического общежития, местного участкового и санэпидемстанцию.

Раздался утробный звук спускаемой воды и из сортира, прямо перед операми, вышел молодой парень в синих ситцевых трусах, погасил свет в уборной, зевнул и, увидев сыщиков, безучастно спросил:

– Чего надо?

– Мы к Андрюхе!

– А, это в конец коридора и направо, – почесав безволосый живот, парень пошлёпал босыми ногами по грязному полу вперёд, в темноту.

– За ним! – приказал Шелестов.

Впереди хлопнула дверь комнаты, мелькнул лучик света, и парень пропал.

Дальше, опера пробирались почти на ощупь, идя вдоль грязной стены, переступая через валяющиеся засаленные тазы и кастрюли, раскиданные на буром деревянном полу. Коридор гигантской коммуналки в трухлявом доме, казалось, был нескончаем. Антон с грохотом споткнулся об кучу наваленной обуви. Он чуть не упал, если бы со всей силой не ударился рукой по стене, на которой висел старый телефон.

Когда они дошли до двери Кучкина, случилось непредвиденное: внезапно дверь резко открылась, и из темноты комнаты выскочил высокий парень в тренировочных штанах с обрезом охотничьего ружья в руке.

– Кто здесь? – завопил он высоким тонким голосом.

Гудков молниеносно перехватил обрез, и вырвал его из рук парня, а

Антон ударил его ногой под колени, заваливая бандита на бок, на пол, одновременно Шишкин быстро завернул руки за спину лежащему на полу Кучкину и надел наручники.

– Давай его в комнату.

Пошарив по стене рукой, Шишкин нащупал выключатель, и включил свет.

Засиженная мухами лампочка тускло осветила убогое жильё Кучкина.

Рядом с окном стояла кровать и Гудков, вернувшись в коридор и подхватив его подмышки, перенёс парня на неё.

Шелестов аккуратно прикрыл дверь и подошёл к лежащему на спине Кучкину, который испуганно таращил на него подслеповатые глаза. Рядом с ним стояли Гудков и Шишкин, сделав максимально свирепые рожи.

На столе, у окна, напротив кровати, лежали сложенные очки.

Антон взял их и надел их на Кучкина. Потом, немного подумав, достал пистолет, передёрнул затвор и повернулся Гудкову:

– Вася накрой ему лицо подушкой, чтобы звук выстрела не был слышан и мозги по комнате не разлетелись. У меня куртка новая, не хочу пачкать! Жена убьёт за неё!

– Братва, не убивайте, я нормальный пацан с понятиями, всё скажу! Помогать буду! – лежащего начала бить нервная дрожь. – Я же всего лишь водитель, отвести – привести, от ментов уйти, если будет погоня.

Гудков уже взял было подушку, но остановился, вопросительно посмотрев на Шелестова.

– Тогда другой разговор. Вася, положи подушку на место.

Антон взял стул, стоящий у стены и поставил его рядом с кроватью, а затем сел, чуть наклонившись к лежащему Кучкину.

– Тогда слушай. Вчера ночью, ты с подельниками, на твоей машине, на улице Вавилова, грабанули нашего человека. Он сейчас в больнице, в реанимации, с пробитой головой. Вас было трое: ты за рулём, молодая девка – приманка и ваш крутой пацан. Он взял чёрный дипломат, «лопатник», часы и бобровую шапку. В дипломате были документы, для нас очень важные. Мне нужен этот парень – имя, фамилия, где живёт или как найти. Ни ты, ни девка, нам не нужны. Время подумать дать?

– Нет, не надо, пацаны, вы всё знаете и так. Девку зовут Кристина, крутого – Жора. Где они живут, я не знаю, телефонов их-тоже. У меня с ними связь односторонняя: Жора звонит мне и говорит, где и когда я с ним должен встретиться. Обычно у метро, и каждый раз новое.

– А как часто Жора звонит и как расплачивается за работу?

– Звонит утром, часов в десять, двенадцать. Расплачивается строго живыми деньгами, в зависимости от добычи. Вещи и прочее он забирает, потом видимо продаёт.

– А как часто вы выезжаете на работу?

– Обычно, раза четыре в месяц.

– Подряд или с перерывом?

– Обычно, подряд, но пару раз было и через день, и через два.

– А вчера?

– Что вчера? Вы же всё знаете?

– Да, нет! Вчера был выезд, какой по счёту?

– Вчера, первый на этой неделе?

– Значит, следуя логике Жоры, звонок будет завтра?

– Получается, так.

– Давно ты с Жорой работаешь?

– Уже шесть месяцев.

– А ты не замечал, он наркоман?

– Ещё как замечал! Плотно «сидит на игле», но только на морфине. Дорого, но зато не «бодяга», и не синтетика голимая. Дольше проживёт.

– Он так говорит?

– Да!

– Правильно ли я понял, что эту девицу, по имени Кристина, ты раньше не знал и её с тобой познакомил именно Жора?

– Ну, да.

– Где она живет? Вспоминай! С кем? С мамой, с папой? Или с ем? Или в общаге? Дети есть?

– Не знаю, но что-то она говорила про общагу. Это все, что я могу сказать. Честно.

Антон встал и прошёлся по комнате.

– Ладно! Вася, пристегни его к батарее, хватит валяться на постели, теперь пусть посидит.

– А ты, Степан, – обратился Шелестов к Шишкину, пойдём на улицу выйдем.

Выглянув в коридор и убедившись, что никого там нет, опера проскользнули на лестничную клетку, благо дверь в квартиру закрывалась на засов, как камера.

– Андрюха, слушай и не перебивай. Сейчас время уже семь утра. В девять я должен сдать оружие. Я сейчас уезжаю. Вы дожидаетесь звонка Жоры, узнаёте время и место встречи, и на машине Кучкина приезжаете в отделение. Там определимся. Всё понял?

– Да, всё. Сколько ждём?

– До двенадцати, если не позвонит, просто уезжаете.

– Ну, всё, я поехал! – Антон пожал руку другу и, собирался было уже сбежать вниз по лестнице, но резко развернулся, и они пошли опять к Кучкину.

Кучкин уже сидел на кровати, пристёгнутый правой рукой к батарее городского отопления, когда Шелестов снова вернулся.

– Андрюха, ещё вопрос?

Тот обречённо кивнул головой.

– У кого брал морфин Жора?

– У него тёлка какая-то в Москве, на улице Гарибальди живёт. Мы пару раз заезжали туда, когда ему надо было срочно «ширнуться»71.

– Дом, корпус помнишь?

– Корпус 8, а дом, по – моему 27 или 37, точно не помню.

– Имя?

– Не знаю, он не говорил никогда.

– Ладно, я поехал, ты дождёшься звонка Жоры, а пацаны пока с тобой посидят. Мне нужно время и место вашей встречи. Всё!

– Вася! – Антон обратился к Гудкову! – Проследи за тем, чтобы пацан не сболтнул ничего лишнего, когда Жора позвонит. Если что, просто удави его по – тихому, и дело с концом. Пока!

В половина девятого утра, Шелестов вошёл в дежурку.

– Антон, опаздываешь! Зелинский весь извёлся! Давай к окошку, сдавай оружие! – дежурный зевнул. – И я сдать дежурство не могу без тебя!

– Ладно, как скажешь, – Шелестов зевнул в ответ. – Спать хочу.

– А где твоя кавалерия? – поинтересовался дежурный.

– Моя кавалерия пасётся на чужом лугу в славном городе Люберцы. А я буду ждать звонка у себя.

– Антон, я меняюсь, не забыл?

– Кто заступает?

– Сашка Воробьёв и Федорец.

– Тогда я пойду, прилягу пока, а ты передай Воробьёву, пусть разбудит, когда Гудков позвонит, хорошо?

– Передам, Антон, конечно!

– Тогда, бывай!

– Пока.

Антон, не спеша улёгся на свой диван, накрылся шинелью и, казалось, только закрыл глаза, как раздался стук в дверь, долгий и навязчивый. Антон проснулся и рывком сел на диване. Кулаками протерев глаза, зевнул, встал и открыл дверь.

– Привет, Антон! Гудков отзвонился и велел передать тебе, что встреча состоится сегодня. Время: 15.00. У метро «Пушкинская», дом семнадцать, в арке. Всё!

– Спасибо, Саша, это важная информация.

– Всегда! – хохотнул Воробьёв и пошёл к себе в дежурную часть.

Шелестов вернулся в кабинет, подошёл к своему столу и поднял трубку городского телефона. Набрал номер.

Оксана ответила сразу. В ее голосе не было сна.

– Чего не спишь? – спросил он, помолчав секунду.

– Антоша? – Она обрадовалась. – Я стирала. Ты придешь?

– Нет, сейчас не получается. У нас грабёж. Ты не волнуйся. Я приеду позже, часа в четыре, пол – пятого дня. Спи.

– Жаль, – расстроилась она. – Будь осторожен. Мы с Васечкой тебя ждём. Ладно, я тебя встречу у подъезда.

– Все пока, бегу. Целую… – Антон положил трубку и погасил свет.

Антон положил трубку на аппарат и посмотрел на часы.

– Ух, ты!