такие минуты, лучше понимала далеких предков, издревле кочевавших по этой земле. Разве можно жить в тесных, душных городах, когда эти просторы, эти степи, горы, леса и озера лежат перед тобой и небосвод – беспредельный, манящий – зовет вперед, в неизведанную даль? Дороже всего для кочевника свобода, любые узы не для него, и она, как истинная дочь своего отца, потомка вольнолюбивых номадов, не будет горевать, что не стала чьей-то женой, заточив себя в клетку ненужного брака. Спасибо Арману, что не женился на ней, избавив ее от этой привязанности, – теперь она вольная птица и может лететь, куда пожелает, с тем, с кем ей по пути. Она будет жить полной жизнью, дышать полной грудью, сама выбирая дорогу, по которой идти…

Сабина знала, что эта бравада была лишь краткосрочной акцией протеста, призванной заглушить изнуряющую душевную боль. Она понимала, что, как только вернется домой, в четыре стены, все проявится снова – обида, тоска, чувство жесточайшего одиночества, но пока ей хотелось верить, что она освободилась от этого груза, стала по-настоящему сильной и неуязвимой.

Она мчалась вперед, и в какой-то момент за ее спиной послышался топот копыт другого коня. Она обернулась: Дэниэл, гнавший во весь опор, приближался – еще чуть-чуть, и он ее обойдет. Не желая быть побежденной, она решила прервать эту гонку и остановиться, но без постоянной практики не рассчитала силы, слишком резко натянув поводья, – горячий конь взвился на дыбы и встал как вкопанный. Сабина с трудом, но все-таки удержалась в седле, однако от страха на несколько мгновений у нее потемнело в глазах, а бешеный стук сердца перекрыл все звуки внешнего мира. Какое-то время она сидела ни жива ни мертва, вцепившись руками в луку седла и пытаясь успокоиться, но ровно в ту минуту, когда подоспевший Дэниэл осадил своего коня рядом с Раджем, от ее испуга не осталось и следа: беспечная улыбка играла на губах, и лишь высоко вздымавшаяся грудь и сверкавшие, как голубые топазы, глаза с расширенными от ужаса зрачками говорили о том, что́ она только что пережила.

Дэниэл, подъехав вплотную, не сводил с нее восхищенного взгляда.

– Скажите, а в Казахстане все девушки такие отчаянные?

– За всех отвечать не могу, вы уж извините. – Она еще не восстановила дыхание, но старательно это скрывала.

– Браво! Вы сейчас практически воплотили в жизнь одну из моих тайных юношеских грез!

– Интересно какую?

– Обещаете, что никому не расскажете?

– Обещаю!

– Когда-то давно меня чрезвычайно волновал образ грозных древних воительниц…

– Вы об амазонках? Но ведь это же только легенда. – Почти отдышавшись, она развернулась в обратную сторону и пустила коня медленным шагом, а Дэниэл последовал за ней.

– Да, но какая красивая – лихие наездницы с луком или копьем в руках… Вы случайно не стреляете из лука?

– Случайно нет, но… Вы тоже пообещайте не смеяться! На самом деле в школу верховой езды я записалась после того, как наслушалась папиных историй про амазонок и царицу Томирис67. И кстати, если не ошибаюсь, по одной из многочисленных, но научно не подтвержденных версий, амазонки могли принадлежать к племени сарматов, которое обитало на территории от современного Западного Казахстана до Причерноморья.

– Вот как? Не знал.

– Это, конечно, всего лишь гипотеза, но, с другой стороны, известно, что положение женщин в сарматском обществе было особенным: они были равны в правах с мужчинами и активно участвовали в военной демократии, а при раскопках сарматских погребений в женских могилах нередко находили оружие. Так что вполне вероятно, что миф об амазонках имеет реальную историческую основу.

– Послушайте, а вы уверены, что правильно выбрали профессию? Вы же ходячая историческая энциклопедия!

– Благодарю покорно, но это, увы, не так – я смутно помню даже обычную школьную программу. Все мои знания главным образом почерпнуты из рассказов моего отца, который, как я сейчас понимаю, чтобы меня заинтересовать, превращал сухие факты в увлекательные повествования, больше похожие на сказки. Зато, как выясняется, они сильнее трогают за душу и лучше запоминаются.

– Ваш отец заслуживает глубочайшего уважения. А как он себя чувствует?

– Спасибо, уже лучше. Врачи говорят, что он идет на поправку.

– Я очень рад. – Дэниэл помолчал с минуту, а потом улыбнулся многозначительной улыбкой и продолжил: – Однако, возвращаясь к нашему разговору, я страшно сожалею, что под рукой не оказалось хорошего фотоаппарата или камеры. Вы подарили мне одно из ярчайших мгновений моей жизни – восхитительная юная всадница, вся в черном, на вороном коне, ваши волосы и хвост коня развеваются, а потом эта свеча68… Такое нечасто увидишь. Прискорбно, что все это запечатлелось лишь в моей памяти, но клянусь вам, что буду хранить это воспоминание вечно.

Он улыбался, но глаза оставались серьезными, и было совершенно непонятно, говорит он правду или снова шутит. Боясь попасть впросак, Сабина придержала язык, ответив ему лишь лукавым взглядом из-под ресниц.

– И все же почему вы остановились? Решили не продолжать, так как убедились в моей конкурентоспособности? – Дэниэл ехал так близко, что время от времени их колени соприкасались.

– Вот еще! Я, может быть, таким образом вас спасла. – Пряча ухмылку в уголках губ, она отказывалась признавать, что имеет дело с достойным противником.

– Спасли? Меня? Вот спасибо! – на восточный манер приложив ладонь к груди, он склонился в неглубоком поклоне. – Только будьте добры, объясните, от чего именно.

– От второй части состязания, где вы запросто могли получить удар камчой.

– А вот с этого места поподробнее. О каком состязании идет речь? И что такое камча?

– Есть такая казахская народная игра – кыз куу. В этой игре парень должен на своем скакуне догнать и поцеловать девушку, а если ему это не удается, то тогда уже девушка его догоняет, только вместо поцелуя стегает камчой, а камча – это кнут, плетка.

– Что же вы сразу меня не предупредили? Я бы как-то… подготовился, – потерев небритую щеку, Дэниэл усмехнулся. – Хотя не могу сказать, что отношусь к любителям забав с плетками…

Осознав, как двусмысленно это прозвучало, Сабина покраснела и насупилась.

– Никогда не считала способность все опошлять достоинством.

– Простите, я не специально, просто это было первым, что пришло мне в голову, – он виновато пожал плечами, хотя в глазах по-прежнему блестели озорные огоньки. – И вам действительно следовало меня предупредить – а вдруг бы у меня получилось вас поцеловать?

– Давайте закроем тему. – Чувствуя, что разговор может зайти слишком далеко, она решила, что безопаснее будет его прекратить.

– Почему? Неужели тема поцелуев вам настолько неинтересна? Жаль, но тогда хотя бы