и вовсе представлялись не более чем плодом ее не на шутку разыгравшегося воображения. Однако раздавшийся погожим пятничным утром звонок на ее английский номер мгновенно воскресил из небытия все ее сомнения и безумные догадки.

– Доброе утро! Как ваши дела? – его голос звучал так непринужденно, словно не было ничего необычного в том, что владелец компании звонил бывшей подчиненной, с которой на днях имел удовольствие нетривиально провести время.

– Откуда вы знаете мой номер? – опешившая Сабина не нашла ничего лучше, чем спросить именно это.

– Мисс Муратова, вы всегда так туго соображаете? Ваши контактные данные указаны в вашем личном деле.

– А, ну да… А зачем вы смотрели мое личное дело?

– Я просматриваю дела всех сотрудников, которых мы берем на работу.

– И запоминаете номера их телефонов?

Повисла неловкая пауза.

– Ладно, вы меня подловили – некоторые телефоны я записываю.

У Сабины так и чесался язык поинтересоваться, что побудило его записать и ее номер, но сделать это она все-таки не рискнула.

– Понятно. Чем обязана?

– Хм, я почему-то рассчитывал на более радушный прием… Вы снова чем-то расстроены?

– У папы был инфаркт.

– О, я… – Он запнулся и помолчал. – Мне очень жаль. Когда это произошло?

– В тот же день, в субботу.

– Мне действительно жаль. И как он сейчас?

– Лучше.

– Могу я вам чем-то помочь?

– Нет, спасибо, ничего не нужно.

– Вы уверены?

– Да.

– Что ж, если передумаете – обязательно дайте знать.

– Хорошо.

– Я… э-э… возможно, это не вовремя… – Было странно слышать в этом обычно решительном голосе нотки замешательства.

– Говорите.

– Не хотелось бы вам докучать, но у меня к вам просьба.

– Какая?

– Вы свободны сегодня?

– Смотря для чего.

– Дело в том, что я давно порываюсь сходить здесь в какую-нибудь галерею или музей взглянуть на работы местных художников, но все не могу выбраться. А завтра наши партнеры приглашают меня на конезавод покататься на лошадях. Я бы вас не беспокоил, но у них отвратительный переводчик, я не понимаю и половины того, что он говорит, так что мне нужна ваша помощь. Считайте это выездным заданием. Кстати, вы ездите верхом?

– Конечно, я же наполовину казашка.

– А это должно что-то значить?

– Разумеется! Мы же только вчера слезли с лошади.

– Это шутка?

– Да, но несмешная, потому что многие именно так и думают.

– Ясно. Что ж, тогда вы тем более должны поехать.

– Я постараюсь.

– А как насчет галереи?

– Давайте сходим в музей Кастеева. Полагаю, вам там понравится.

– Замечательно! Я заеду за вами в двенадцать.

* * *

Чуть утомленные, но одухотворенные трехчасовым прикосновением к прекрасному, Сабина и Дэниэл сидели на лавочке возле музея, обсуждая увиденное.

– Ну и… что скажете?

– Скажу, что я приятно удивлен.

– Правда? И чем же?

– Достойная коллекция.

– Не Лувр, конечно, но, как говорится, чем богаты…

– Нет, серьезно, я даже не ожидал. И спасибо вам за экскурсию, лучшего гида я бы вряд ли нашел, – Дэниэл улыбался, глядя на Сабину с нескрываемым пиететом.

– Рада, что смогла быть вам полезной, – потупив взор, она ковыряла носком балетки землю перед скамейкой.

– Более чем. Мне показалось или вы на самом деле тут как у себя дома – знаете каждый закуток?

– Вам не показалось – я практически жила здесь, когда училась в университете.

– Наверняка вы были прилежной ученицей.

– О да.

– Единственное, что меня смутило….

– Что же?

– Такого количества строгих женщин-смотрительниц я, по-моему, не видел больше нигде.

Сабина рассмеялась:

– Это правда, они здесь настоящие церберы.

– Я все время чувствовал себя нашкодившим школяром, хотя вроде ничего страшного не натворил.

– Но могли бы! А вдруг бы вам приспичило нацарапать на скульптуре: «Здесь был Дэниэл» – или доработать чей-нибудь шедевр краской из баллончика? Нет уж, извините, без них никак, – она с важным видом покачала головой и поднятым вверх указательным пальцем.

– Нет, понятное дело, это их работа, но как-то их чересчур много, и степень суровости зашкаливает, – улыбаясь, Дэниэл в замешательстве почесывал затылок, и Сабина подумала о том, что сейчас он больше походил не на лощеного лондонского денди, а на обычного мальчишку – чуть стеснительного и восторженного.

– Ну и бог с ними, с этими женщинами. Что вы скажете о художниках?

– Впечатляет. Не уверен, что запомнил всех, но некоторые работы превосходны. Например, графика. Евгений Си… Си…

– Сидоркин. Вы о его серии «Казахские национальные игры»?

– Да, это потрясающе! Такая динамика и сила.

– Вы правы, особенно мне нравится «Байга». Когда я смотрю на нее, у меня кровь в жилах закипает – так и хочется вскочить на коня и умчаться далеко-далеко…

– Что ж, буквально завтра вам представится такая возможность.

– Надеюсь. А как вам Кенбаев – «Ловля лошади»?

– Это тоже из серии «вскочить на коня»?

– Пожалуй. Как, если не ошибаюсь, было написано в одной из рецензий, это подлинный «гимн кочевника, апофеоз свободной степи».

– С этим не поспоришь. И был еще один автор пейзажей, тоже степи и горы, но более статичные, более… величественные, что ли. На одной из работ – гора Хан-Тенгри.

– Думаю, вы имеете в виду Аубакира Исмаилова – «Жайляу у Хан-Тенгри», «На просторах Жувалы». Я правильно вас поняла?

– Да, точно!

– Согласна, в них нет стремительности и полета, но есть мощь и безграничность пространства. И в то же время какая-то необъяснимая магия.

– В самом деле, есть в его работах что-то фантастическое.

– Я бы сказала, скорее мифопоэтическое, а вот фантастика – это про Сергея Калмыкова.

– Это тот чудаковатый художник, о котором вы упоминали?

– Он самый. Папа рассказывал, что мальчишкой часто видел его в городе: он ходил в невообразимо ярких одеждах и немыслимых беретах, которые сам шил.

– Гений и безумство…

– Да, это про него. Иные миры, другие планеты, тайные знания… Хотя он писал и вполне «земные» картины. «Театр оперы и балета имени Абая» – один из моих любимых городских пейзажей. А еще обожаю пейзажи Черкасского.

– Черкасский… – Дэниэл на мгновение задумался. – Кажется, «Весна» – его работа?

– И она тоже.

– Это невероятно, – Дэниэл как-то странно смотрел на Сабину, и его глаза выражали столь несвойственное ему недоумение.

– Что именно?

– Вы как будто читаете мои мысли.

– Вы о чем? – уже догадываясь, что он хотел сказать, она все-таки решила убедиться, что они действительно думают об одном и том же.

– О том, что у нас с вами наблюдается поразительное совпадение вкусов и взглядов на искусство.

– Ну, по-моему, в этом нет ничего невероятного. – Она тоже была озадачена, но не придавала этому особого значения.

– Серьезно? А у меня такое в первый раз.

– Честно говоря, у