Железная дверь подъезда открылась с трудом. Я ожидала увидеть вахтера, но просторный холл был пуст, если не считать детских колясок.

– Общага семейная? – спросила я.

– Вообще-то официально нет, не семейная. Но с жильем туго, время идет, народ обзаводится семьями, как-то приспосабливаются, – пояснил знающий проблемы города мой «оруженосец». Даром, что ли, он участковый.

Четыреста тринадцатая комната находилась на четвертом этаже. Лифт работал, на этаже чисто, на окнах в коридоре тюль и цветы в нарядных горшочках. Комнату теперь занимала семейная пара. Веснушчатая девушка лет двадцати с ребенком на руках нашему приходу не обрадовалась. Муж на дежурстве, она ничего не знает, комнату им выделили официально, а вещи бывшего жильца забрал его друг, живущий на шестом этаже. Вот и вся информация.

Потратив минут пятнадцать, друга мы нашли. Он коротал время в компании молодых людей: они играли в шахматы в холле и пили пиво.

– Вы из прокуратуры? – спросил он, не поинтересовавшись нашими документами. – Я с вашими уже разговаривал. Васин моя фамилия. Олег Васин.

Его приятели к нашему появлению вообще интереса не про-явили, мы отошли к окну, где стоял диван, Васин устроился на нем и нам кивнул:

– Садитесь. К себе не приглашаю. Жена мальчишку укладывает, зубы у него режутся, по ночам не спим. Хоть вовсе в коридор переселяйся. Вовкины вещи у меня, надеемся, может, родня какая объявится. Там одежда и магнитофон. Больше ничего.

– Вы его хорошо знали?

– Вовку? Да как вам сказать… Здесь он жил всего несколько месяцев. Говорил, что сирота, вроде родители погибли, когда он в школе учился. Рос с бабкой, она тоже умерла. В нашем городе у него подруга жила, к ней после госпиталя и приехал, но чего-то у них не заладилось. Короче, он тут без дела болтался, пьянствовал, даже за драку в милицию угодил. Ну, стали разбираться, что да как, выяснилось, что парень воевал, а после ранения остался не у дел, даже жилья не имеет, точно бомж. Вроде бы сам из Воронежа, но вам это лучше знать. Короче, дали ему комнату здесь. А у него характер неуживчивый. Да и пил, конечно. Когда он однажды драку тут затеял, я его как-то успокоил, увел от греха, ну и вроде бы по-дружились мы после этого. Иногда пиво вместе пили или в шахматы играли. Он вообще парень неплохой был. На жизнь обиженный, оттого и чудил. Не очень-то ласково она с ним обошлась.

– Вы знаете, при каких обстоятельствах он погиб? – спросила я.

– Какие обстоятельства? Запил он и пропал. Когда пять дней прошло, я забеспокоился. Ну а потом нашли его.

– Кто опознал труп?

– Не знаю. Я не ездил. Я в то время в командировке находился. Узнал потом от своих, что нашли его, всего изрезанного. Наверняка пьяная драка. Он, когда пьяный, совсем без головы был. Как заорет: «Я – герой, вашу мать!» и ну рубаху на груди рвать… Видно, нарвался на каких-то придурков.

– Петров где-нибудь работал?

– Нет. Жил на пенсию. Он ведь на инвалидности после ранения, а пенсия неплохая, и если б не пил… Знаете, у него крыша здорово ехала. То вроде ничего, а то хоть караул кричи. Где-то за месяц до того, как он погиб, вдруг приходит ко мне трезвый и заявляет, что за ним следят. Я, конечно, не поверил. Но он свое гнул. Несколько раз говорил…

– Но вы не поверили?

Васин взглянул на меня с недоумением.

– Слушайте, кому это надо? Хотя… – Он нахмурился и замолчал.

– Хотя что? – спросила я.

Васин вскинул голову, посмотрел с печалью.

– Он ведь воевал. Был в «горячих точках». Может, кто-то затаил обиду, нашел его здесь и… Всякое бывает.

– Он с вами такую возможность не обсуждал?

– Нет. Сказал просто: «Следят за мной, Олег, по пятам ходят». Я ему: «Кто следит?» – «Сам не знаю, – отвечает. – Не видел ни разу рожу этого гада, но спиной чую». Вы бы поверили? Хотя, знаете, парень он был довольно странный.

– В каком смысле? – насторожилась я.

– О себе никогда не рассказывал. Я даже толком не понял, откуда он. Вроде был женат, а вроде нет. Город наш выбрал из-за подруги, это понятно. Но все равно… вроде как не хотел, чтобы о нем что-то знали. Где воевал, тоже помалкивал, хотя это тоже понятно. Баб терпеть не мог, все талдычил: «любая предаст». А чего предавать-то? Он что, тайный агент? Да, вот еще: к нему друг приезжал. Вовка как раз в запое был, дня два здесь не показывался. Друг его искал, расспрашивал, как он, и вообще. Сказал, что в «Заре» остановился, просил ему сообщить, когда Вовка появится. Фотку показывал…

– Фотографию Петрова? – уточнила я.

– Ну, вроде…

– Что значит «вроде»? – неожиданно вмешался Ковалев.

– Фотка старая, до ранения.

– Подождите, – насторожилась я. – Он что, после ранения очень изменился?

– Так ему при взрыве всю физиономию раскрошило. Пластическую операцию делали. Говорит, по кускам сшивали.

– А в его вещах случайно нет фотографии?

– Ваши все взяли, но у меня своя есть, мы как-то здесь вместе фотографировались. Сейчас принесу.

Васин поспешно поднялся и удалился, а минут через десять вернулся с фотографией. На ней было трое мужчин: один из них Васин, лица других слегка нетрезвые, но без видимых увечий. Васин ткнул пальцем в того, что справа:

– Это Вовка.

Мы с Алексеем Дмитриевичем переглянулись.

– По-моему, никаких следов операции, – все-таки произнесла я.

– Да, заштопали будь здоров. Шрамы были, но под волосами их не видно. Если бы он мне их не показывал… За ухом, например, был шрам, заметный…

– И человек на фотографии, которую показывал его предполагаемый друг, не был похож на Петрова?

– Ну… не очень. Понимаете, доктора сделали Вовке практически другое лицо. Так он говорил.

– А Петров встречался с другом?

– Вряд ли. Когда я ему про того рассказал, заявил, что никаких друзей не ждет. Даже особого любопытства не проявил, хоть я и советовал заглянуть в «Зарю».

– А какие-то координаты тот друг оставил?

– Нет. Сказал, что зовут его Юрий и что Вовка поймет, кто такой.

– Но Вовка не понял, а после этого решил, что за ним кто-то следит?

– Точно. – Васин нахмурился, а потом добавил: – Да… странно как-то. Так вы думаете, его вовсе не по пьяному делу убили?

– Ведется следствие, – туманно ответила я.

– Понятно.

– Вспомните, как этот друг выглядел.

– Как выглядел? Да обыкновенно. Лет тридцати, высокий, крепкий… особых примет не было. Если честно, я его плохо помню. То есть, если встречу, наверное, узнаю, а так…

– Я могу взять фотографию?

– Берите, – пожал он плечами. – Если надо…