– Я верю, что у вас получится, – согласился Катиджан. – Я знаю, что сначала заклинание кажется сложным, но…

– А я не о себе говорю, – прервал его Трофемес. – Я говорю о том, кто уже призывал белое пламя.

Обнаружив первозданное заклинание, Катиджан рассказал о нем своей семье – они имели право знать. Не скрывал он и то, что один раз у него получилось использовать эту магию и убедиться, насколько она эффективна против порождений Генезиса. Случайно! Он был в отчаянии, он хотел спасти Эйтиль, он не до конца понимал, что делает. После этого Катиджан много раз пытался призвать белое пламя, однако у него ничего не получилось, и он смирился с тем, что заклинание утрачено навсегда.

Поэтому ему сложно было принять то, о чем говорил Трофемес.

– Я не смогу, – покачал головой Катиджан.

– Сможешь. Я не привык полагаться на судьбу, но я верю в нее. Если это заклинание выбрало тебя и подчинилось тебе, так и должно быть. Ты принял волю нашего прародителя.

– Я из третьей ветви, а вы – правитель, это ваша привилегия!

– Катиджан, это уже не имеет значения, не здесь, – мягко улыбнулся Трофемес. Катиджан, знавший его с детства, и не подозревал, что он на такое способен. – Дело не в нас с тобой. Не в первой ветви или третьей. Это больше, чем я и ты, это – клан. Все, кто собрался здесь, я, ты, мои наследники, – клан. Другие наши роли здесь не нужны и не важны. Мы сразимся с ним, как клан Инанис, и ты будешь стоять впереди нас.

– Но… если я проиграю?

– И вот опять ты говоришь «я». Отныне ты – клан. То, что ты пойдешь впереди, не означает, что ты останешься один. Мы будем стоять рядом с тобой, и каждый из нас будет гордиться такой возможностью. Ты ведь знаешь, другие семьи посмеиваются над нами за то, что они считают снобизмом. Но в основе всего этого – гордость, что мы есть друг у друга. Нам сегодня не нужен Огненный король. В победе или поражении, эту битву примет клан Инанис.

Катиджан совсем не хотел такой ответственности. Он никогда не был трусом и не боялся смерти, но – своей смерти! Он не хотел никого за собой вести, ему проще было бы отдать этот груз Огненному королю или Трофемесу, уйти в тыл и смиренно поддерживать их, ничего не решая и не меняя.

Но это война, здесь не бывает простых решений. Катиджан понял это за одну секунду, расчертившую его жизнь на «до» и «после». «До» – это наслаждение ролью наследника, свобода и богатство, никакой ответственности, никаких чувств. А «после»… здесь могло быть много вариантов. День, когда он узнал правду об Амиаре. День, когда он познакомился с Эйтиль. День, когда понял, что любит ее. Все это было важным – и все меркло по сравнению с одной секундой в Сивилле.

Потому что именно здесь и сейчас он понял, что значит найти смысл. Тебе кажется, что большие роли – это для других, и ты просто наблюдаешь за ними, как зритель – за героями фильма. Но вдруг все меняется, вместо экрана ты видишь зеркало и понимаешь, что герой – это ты. Это всегда был ты. Можно верить или не верить, бежать от ответственности, и ничего не изменится. Твоя судьба – это часть тебя, не мир навязывает ее тебе, а она меняет мир.

Катиджан помнил о том, что случилось с Лукиллианом Армой, он понимал, что может умереть, даже если победит, но он не боялся. Трофемес прав. Так должно было случиться. Начиная с первого лорда Инаниса, в основе их клана было единство семьи. Род, начатый одним осиротевшим молодым магом, превратился в десятки человек – и одну из влиятельнейших семей кластерных миров.

– Я готов, – сказал Катиджан.

Он не ждал их одобрения и не просил их поддержки. Он оставил за ними право решать, сколько энергии ему отдать и когда, он просто колдовал.

На этот раз он призывал белое пламя не в отчаянии и панике, Катиджан был спокоен. Но не так спокоен, как на тренировках, когда ему ничего не угрожало – и когда у него ничего не получалось. Сейчас он чувствовал в себе холодную уверенность того, кто просто выполняет свою работу. Это не подвиг, не попытка стать героем – зачем? Он делал то, что судьба какой-то причине, а может, по иронии доверила именно ему.

И белое пламя подчинилось. Оно вспыхнуло на его руках, тяжелое и величественное. С каждой секундой белые языки огня набирали силу, забирая энергию у Катиджана. Долго бы он не продержался, если бы ему не помогли.

Трофемес сдержал свое слово: в этот день клан Инанис был единым целым. Они, маги из Великих Кланов, без труда освоили заклинание саламандр и теперь использовали его. Они больше не отвлекались, но это было и не нужно – другие союзники Огненного короля оберегали их, оставляя за ними право сразиться с Сераписом.

Катиджан смотрел только на чудовище, но он все равно чувствовал за своей спиной клан. Каждую жизнь, каждого человека, каждое имя… Он не мог их подвести, поэтому он отдавал белому пламени все без остатка, и пламя платило за его решительность смирением.

Серапис знал эту магию, он прекрасно помнил ее разрушительную силу, и даже он, недавний хозяин Сивиллы, теперь нервничал. Он попытался остановить клан, пока пламя не набрало нужную силу. Он послал к ним своих мух, жертвуя немалой частью своего тела. Но многие из них сгорали от белых искр, едва подлетая к магам, а других, более быстрых и ловких, перехватывали стрекозы. Эйтиль, пусть и скрываясь, все равно не покидала его. Должно быть, она тоже понимала, что она – часть клана Инанис, часть его будущего.

Белый огонь поднимался к небу, освещая все вокруг, он остановил бой, он напугал Сераписа. Гигант сделал шаг назад, пораженный тем, что ему открылось. И он, и Катиджан знали, что клан Инанис сегодня превзошел своего основателя. Потому что тот, первый, лорд Инанис был один, а сегодня сбылась его мечта: его кровь распространилась по кластерным мирам, восстанавливая все, что Серапис отнял у него.

И Серапис решил бежать. Он чувствовал, что проиграет в честном поединке, поэтому, пожертвовав частью своего грандиозного размера, отрастил крылья и взвился в воздух.

Это было очень, очень плохо. Даже питая белое пламя силами всего клана, Катиджан не мог поднять его до неба. Если бы Серапис взлетел повыше, все было бы кончено: он бы покинул Сивиллу через внешнюю границу и спасся, а белое пламя, не получившее цели, уничтожило бы Катиджана и, возможно, весь клан Инанис…

Но этому не суждено было случиться. Сераписа, даже в его нынешнем огромном теле, остановили две руки, вырвавшиеся из земли.

По крайней мере, сначала Катиджану показалось, что это руки. Они были руками истинного титана, болезненно худыми и бугристыми, с длинными острыми пальцами и темной кожей, достаточно большие, а главное, сильные, чтобы удержать Сераписа, не позволяя ему вырваться на свободу. Великое чудовище боролось, но тот, кто держал его, был сильнее, и лишь присмотревшись внимательней, Катиджан понял, кто поймал его на самом деле…

Не руки. Деревья.

Мертвые деревья Сивиллы.

Те самые, которые Серапис убил ради развлечения, скормил своим червям и личинкам, заставил сгнить и рассыпаться в прах. В прошлом зеленые, а под его властью превратившиеся в потемневший бурелом. Теперь они снова жили, но не прошлой жизнью, они были мертвецами, пришедшими за последней местью.