бы повернуть жизнь назад, то она ни за что не упрямилась бы и позволила Серёже уехать на ту проклятую рыбалку, из-за которой вышел скандал. Умные женщины не держат мужчин пришитыми к своей юбке и не закатывают истерики по пустякам.

На остатках сил Настя вытащила ногу из сугроба и, перекрикивая пургу проорала:

— Бабуля, помоги!

Словно ожидая получить ответ, она вслушалась в пульсацию ветра, с бешеной силой гнавшему по полю валы снега. «Молись, — сказала бы бабушка. — В любой трудной ситуации — молись».

После смерти сына с невесткой бабушка погрузилась в религию, каждый день ходила в церковь и, глядя в окно, долго сидела со странной для Насти умиротворённой улыбкой. Настя подтрунивала над ней и считала чуть ли не сектанткой. И хотя бабушка ни разу не была в Петербурге, особенно почитала Ксению Блаженную. Настя вспомнила маленький образок у изголовья бабушкиной кровати и пожалела, что не положила его к себе в кошелёк. Бабушка рассказывала, что Ксения Блаженная в любую погоду, зимой и летом, ходила молиться в поле. Наверное, её не раз заставала буря. Неужто хрупкая старушка в обносках сильнее молодой и здоровой девушки в тёплой одежде? «Сильнее. Она была не одна, а с Богом», — сформировался ответ глубоко в подсознании, потому что паника превратила связные мысли в разрозненные обрывки фраз.

Как молиться, Настя не знала, но всё-таки стала безостановочно шептать слова, пришедшие на ум:

— Ксения Блаженная, помоги Христа ради.

Чтобы передохнуть, Настя повернулась боком к ветру и внезапно унюхала запах дыма. Опасаясь потерять его, она стала дышать сильно и часто, как собака.

Если не можешь идти к цели — ползи к ней. Если не можешь ползти — лежи по направлению к цели. Она так и сделала, некоторое время распластавшись на снегу. Силы убывали в геометрической прогрессии, и Настя поняла, что если немедленно не встанет, то замёрзнет.

Под новым порывом ветра она согнулась дугой. Капюшон слетел с головы, и шапка потерялась. По пояс в снегу она передвигалась короткими рывками.

— Бабуля! Блаженная Ксения, помоги! Выведи меня отсюда!

Настя подняла голову и на грани реальности увидела тёмные очертания домов. Но самое главное — в одном из окошек ярким пятном горел свет!

* * *

От нового удара пурги в лицо Никита на мгновение ослеп, а когда разлепил глаза, то огонька впереди не было. Показалось. Конечно, мираж. Почти на ощупь он добрался до Ритиного дома. Летом он стоял у калитки, а она сидела на крыльце и с удивлением слушала его объяснения неожиданного визита. Жаль, что тогда он не догадался нарвать букет ромашек.

Снегу намело едва ли не по пояс, и чтобы пробраться во двор, Никите пришлось разгрести в стороны огромный сугроб.

Дальше пошло лучше, потому что во дворе метель хлестала чуть меньше, чем за воротами. Поочерёдно вытаскивая ноги из вязкого месива, он пробрался к дровянику и возблагодарил Бога, что допотопная сараюха не имеет дверей, зато умело сколочена с расчётом розы ветров и внутри почти не дует.

Никита привалился спиной к поленнице, ощущая своё тело такой же деревянной чуркой, что лежала у него под ногами. Надо бы позвонить Рите и спросить разрешения открыть дом и переночевать. Он покосился на ломик в углу дровяника, что стоял прислонённый к совковой лопате. Удивительно, как можно видеть в такой темени.

Прежде чем достать телефон, Никита несколько раз хлопнул в ладони, пытаясь согреть руки. Восемь часов вечера. Оказывается, пять километров до деревни он преодолел за три часа! Кончики пальцев замёрзли до состояния ледышек, и телефон не реагировал на касание.

С отчаянным упорством он тыкал и тыкал пальцем в экран, пока не понял, что остался один процент заряда батарейки и позвонить всё равно не получится.

* * *

Тепло от печки растекалось по полу и обволакивало тело нежным коконом. Сладкий чай с долькой лимона грел изнутри. Милый старичок помог снять куртку и набросил на плечи стёганое одеяло из пёстрых лоскутков. Бабуля Поля тоже шила похожие одеяла из старой одежды.

Когда старичок в очередной раз назвал её Полиной, Настя поняла, что должна прояснить ситуацию, хотя ужасно хотелось упереться головой в коленки и заснуть.

— Я не Полина. Полиной звали мою бабушку, а я Настя.

Она не удивилась, что её перепутали с бабулей Полей. Старые фото показывали, что Настя получилась почти копией. Разве что выше ростом и чуть-чуть посветлее оттенок волос. Наверняка дедулёк как старожил знал бабулю в молодости. Может, даже ходил с ней в одну школу.

Хотя темнота в комнате не позволяла рассмотреть подробности, Настя заметила, что губы деда беспомощно дрогнули. Двумя руками он опёрся о спинку стула и долго смотрел, как пляшет огонь в печке. Настя уже начала клевать носом, когда он негромко произнёс больше для себя, чем для неё:

— Значит, Полина всё-таки вышла замуж?

Сопротивляться сну удавалось с трудом. Подавив зевок, Настя вяло удивилась:

— Конечно, вышла. Все выходят замуж.

— Ну да, все. Само собой.

Старичок сходил за подушкой и положил её на диван.

— Настенька, ложись спать сюда. Кровать не предлагаю, потому что у меня нет смены белья.

— Я обожаю спать на диванах.

Ватными ногами Настя переместилась на диван и, не раздеваясь, завалилась на бок. Какое счастье, что на свете есть дверь, которая откроется в нужную минуту, и есть кто-то, кто напоит тебя горячим чаем и даст подушку! Она улыбнулась лёгкой блаженной улыбкой.

Настя спала, подложив руку под щёку, а Фриц Иванович сидел рядом, и ему казалось, что время повернуло вспять, и ему снова чуть больше двадцати, и он самый молодой директор школы в районе.

Красивая девушка Настя. Поля была попроще. Хотя если бы одеть Полину в красный костюм из современной ткани да чуток подкормить, то вполне… Понятно, что он так разволновался. Не каждый день получаешь привет из далёкого прошлого.

Фриц Иванович приложил руку к груди и помассировал область сердца. Знал, что не поможет, а лишь даст иллюзию облегчения, но от привычных действий пульс немного выровнялся и дышать стало легче. Встреча с юностью всегда волнует. Сейчас, подводя итог пережитому и прожитому, он чувствовал к Полине благодарность и сострадание. Благодарность за встречу с женой, которую он полюбил глубоко и нежно, а сострадание за то, что судьбу Полины исковеркали проклятая война и ненависть.

Апрельский день, в который всё произошло, до сих пор звенел капелями в его памяти. Когда в дом влетела Полина, он проверял тетрадку двоечницы Тряпкиной из вечерней школы.