взросление своих детей, закончивших в этом году школу и провожали их в новую жизнь. Из десяти выпускников в городе остается, обычно, лишь пятеро — остальные отправляются испытать удачу.

В течении года вернутся двое; еще один — после пятилетних мытарств; предпоследний из уехавших обязательно поймает попутный ветер и заведет семью в городе по-больше, или даже в самом Дельпасе. А последний из пятерки авантюристов вскоре перестанет подавать о себе весточку, и его родители будут долго всем рассказывать о его или её успехах, скорее чтобы успокоить самих себя, чем просто похвастаться.

Странно, что Арди сейчас думал именно об этом…

Он шел по залитой лунным светом тропе, ведущей к окраине Эвергейла и его сердце пыталось отправиться в пляс, пьяное от тонкой эйфории, подаренной ему проведенным часом на берегу ручья. Лицо обдувал хрустящий от ночного мороза воздух, овеянным сладким ароматом дикой сирени, сопровождавшей путника вдоль тропы.

Мир вокруг казался более живым, чем когда-либо прежде, его цвета пестрили — будто ночь, каким-то волшебным образом, купалась в том же сиянии, что наполняло в этот момент душу Ардана.

Под аккомпанемент тихого эха его шагов, отдающегося в тишине, мысли Арди кружились ворохом сорванных ветром осенних листьев. Прикосновения Анны все еще ощущались на его коже, а смех звенел в ушах таинственными песнями фае.

Если бы рядом оказался Скасти, он бы наверняка сказал что-то про « весенний гон» и « время звериных свадеб».

Свадьба…

С каждым новым шагом, приближавшим Арди к дому, сквозь радостный гобелен его мыслей пробирались нити беспокойства. Сколько бы не писали в учебниках, что в Империи царило равноправие между представителями всех рас — это не так. На поверхности, в обычной жизни — может быть. Но здесь, на краю страны, в захолустье правил балом совсем иной закон.

И мысль о том, что их едва-едва зарождавшийся союз может быть разрушен холодным и безразличным к жизни простых людей укладом вызывала зубовный скрежет и дрожь в сжатых кулаках. Ардан тут же вспомнил многочисленные легенды и песни дедушки, сказания о влюбленных, разлученных судьбой и обстоятельствами и, зачастую, их истории заканчивались душевной болью и печалью.

Внезапно Арди замер.

Поведя носом по ветру, он сморщился. Воздух был пропитан едким запахом, когтями впивающимся в горло. Запахом гари, обугленного дерева и растерзанных воспоминаний.

По мере того, как охотник подбегал к дому, его сердце билось все быстрее и быстрее. Надменно кружащееся свечение голодного пожара, поднимавшегося над внутренним двором, отбрасывало ехидные тени, отплясывающие на заборах и стенах опустевших домов, а их призрачный шепот не предвещал ничего хорошего.

Арди буквально подлетел к калитке и рывком сдернул её с петель.

Сердце застыло.

Дюжина незнакомых фигур, спрятанных под однотипными кожаными плащами, стояли в мерцающем свете горящего сарая. Их лица были скрыты под широкополыми шляпами, а на высоких сапогах блестели шпоры, отбрасывающие такие же стальные искры, как карабины за их спинами и револьверы в кабурах.

А у одного, стоявшего поодаль от группы, в руках и вовсе покоилась ненормально длинная сабля с широкой гардой, длинной рукоятью и вязью рун, идущих в основании клинка.

Но вовсе не это заставило ледяные пальцы ужаса сдавить сердце Арди. Перед незнакомцами на земле, связанные, с заткнутыми кляпами ртами, сидели на коленях люди. Его люди. Келли, в подштанниках и домашней рубахе, плачущая у него на руках Кена, отказывающаяся отпускать игрушечного мишку; Эрти, всеми силами пытающийся сбросить со своего плеча чужую ладонь, и его мама. Поседевшая, покрывшаяся морщинами и тихо плачущая Шайи.

И посреди всей этой вакханалии, граничащей с каким-то дурацким кошмаром, стоял его дедушка. Сухой, скрюченный, иссохший он опирался на свою палку, выглядящую под стать владельцу. И только его глаза, сбросив пелену наваждения, вновь, как и раньше пылали яростной бурей, способной в своем гневе затмить рев Эргара.

Тяжесть открывшейся Ардану сцены лавиной обрушилась на его сознание, заставив на мгновение потерять себя в пучине громыхающей тьмы. Как и прежде, тогда, при первой встрече с горным троллем, что-то предательски нашептывало ему:

— Беги… сквозь земли Фае… там тебя не найдут…

И гогочущий мерзкий лай вместе с ледяными когтями тянул его обратно, прочь отсюда. Но Ардан, чувствуя отвращения не столько к страху, сколько к тому, что, пусть и на мгновение, поддался ему — сделал шаг вперед.

И в ту секунду, когда он собирался броситься на ближайшего из незнакомцев, к нему повернулся дедушка. Его глаза сверкнули потусторонним светом и тяжелые слова:

— Ардан. Замри, — произнесенные на языке Фае сковали охотника крепче любых пут, цепей и веревок.

Арди не мог ни вскрикнуть, ни даже пошевелиться. Хотя бы кончиком пальца, хотя бы моргнуть — тело полностью вышло из-под его контроля, а сердце билось лишь потому, что ему позволяли это путы истинного имени Арди, использованные дедушкой так легко и быстро, словно это не являлось высшей степенью искусства, на которое не все Эан’хане были способны и…

Дедушка стоял там, в центре пляшущих теней. Призвавший Эргара. Сумевший сломать законы матабар. Знающий язык Фае. А теперь — использовавший магию слов проще, чем Арди — звездную.

Волчица рассказывала о Говорящих и Эан’Хане, но ни в одной из легенд и историй Арди не помнил кого-то, кто обладал бы такой силой. Что же, если его дедушка, даже на закате своей жизни владеет столь могучим искусством, то сейчас все закончится. Да-да. Конечно. Все быстро закончится. Он скажет слово, и эти твари пожалеют, что вообще нашли сюда доро…

— Это все? — проскрипел дедушкин голос.

— Все, старик, — ответил стоявший перед ним высокий мужчина, если, конечно, судить по голосу. — Таковы условия сделки. Мы сохраняем жизнь этому выводку. Более того — шериф получит должность преподавателя в кадетском корпусе Дельпаса, а твоя невестка — хорошую пенсию по давней потери кормильца. Мальчишку обследуют лучшие врачи губернии, а мелкая уже получила место в отличной школе для благородных девиц. Что же до старшего, — незнакомец кивнул в сторону Арди. — все зависит от тебя. Выкинешь какой-то номер и я сделаю вид, что вот это, — мужчина помахал несколькими конвертами. — до меня не успело дойти и, так уж случайно вышло, что я прострелил ему колени… а потом живот. И умирал он долго и мучительно. Ну либо мы, как здесь и написано, доставим его в целости и сохранности до Метрополии.

Арди пытался вырваться из оков. Он должен был помочь им. Спасти их. Это же его семья.