прямого приказа, а обратился к союзникам с вопросом, не желает ли кто из них стяжать себе славу и по своей воле прийти на помощь мегарцам. Ответом ему было гробовое молчание. Павсаний растерялся, поскольку не знал, как поступить, но положение спас Аристид. Стратег выступил вперед и объявил, что афиняне помогут мегарцам. По его приказу военачальник Олимпиодор повел на помощь союзникам 300 отборных гоплитов и лучников.

Масистий, внимательно следивший за ходом сражения, увидел, как по склонам Киферона на помощь мегарцам спешит подкрепление. Военачальник надел остроконечный шлем, взял в руку копье, дождался, когда афиняне спустятся на равнину, и только тогда повел в атаку тяжеловооруженных всадников. Олимпиодор, вовремя заметив опасность, велел гоплитам сомкнуть ряды, а лучникам приказал встать за строем пехотинцев и стрелять по вражеским всадникам. Персы налетели как ураган, и началась рукопашная. Метким броском копья Масистий уложил вражеского гоплита и стал крушить греков ударами тяжелой булавы. Вслед за своим командиром в ряды фаланги влетела персидская кавалерия, сбивая эллинов напором лошадей, забрасывая копьями и рубя акинаками. Афиняне щитами отражали градом сыпавшиеся на них удары, с трудом отбиваясь от лихих азиатских наездников.

Судьба сражения висела на волоске, когда конь Масистия получил стрелу в бок, поднялся на дыбы и сбросил хозяина на землю. Военачальник лежал неподвижно, поскольку тяжесть доспехов мешала встать на ноги. Гоплиты решили добить знатного перса, набросились на Масистия и стали колоть копьями поверженного врага. Но наконечники копий только скользили по панцирю, не причиняя никакого вреда начальнику конницы. Наконец кто-то из эллинов прикончил Масистия, нанеся ему удар мечом в лицо. Нисейского коня поймали и отвели в тыл. Персы не заметили гибели командира и какое-то время продолжали по инерции атаковать, а затем развернули коней и отступили. Только возвращаясь на исходные позиции для атаки, они заметили, что среди них нет Масистия.

Всадники как по команде повернули назад и устремились на греков, чтобы если и не спасти, то хотя бы отбить тело своего командира. Увидев, что на них идет в атаку лавина персидской конницы, Олимпиодор построил гоплитов в круг, внутрь поместил стрелков и отправил к Павсанию гонца с просьбой о помощи. Но командующий и сам увидел, что в атаку идет вся вражеская кавалерия, и подал по армии сигнал переходить в наступление. Массы гоплитов спустились с отрогов Киферона и поспешили к месту сражения.

Персам удалось оттеснить афинян и завладеть телом Масистия, но в это время подоспела главная армия под командованием Павсания. Не выдержав мощного удара фаланг союзников, персидская кавалерия откатилась назад, вновь оставив в руках врага тело военачальника. В этой схватке всадники потеряли немало своих товарищей. Уцелевшие командиры отвели конницу на два стадия, посовещались между собой и решили вернуться в стан Мардония, чтобы доложить о случившемся.

Для персидского командующего смерть Масистия, пользовавшегося огромным авторитетом в войсках, явилась тяжелым ударом. Сами персы говорили о том, что после царя и Мардония они больше всех уважают начальника конницы. И вот теперь его не стало. В знак скорби по своему герою персы остригли себе волосы, а также гривы у коней и вьючных животных. Всю ночь Беотийская равнина оглашалась криками скорби из персидского лагеря.

Что же касается эллинов, то они положили тело Масистия на повозку и возили между рядами гоплитов, поднимая, таким образом, боевой дух воинов. И действительно, успешно отразив массированные атаки персидской конницы, эллины почувствовали себя гораздо увереннее. Павсаний собрал стратегов на военный совет и предложил перенести лагерь к Платеям, где местность была обильна водой. Мнение командующего было принято, и армия союзников, словно гигантская змея, потянулась вдоль предгорий Киферона на запад. Там они и расположились у источника Гаргафии, заняв позиции на невысоких холмах и равнине. Первое столкновение с врагом завершилось в пользу эллинов, но борьба еще только начиналась. После этого сражения боевые действия надолго затихли, поскольку и персы и эллины отказались от активной тактики.

* * *

О потерях греков в этом сражении информации нет что же касается персов, то, судя по всему, они были невелики. Однако среди погибших был Масистий, а он один стоил всех остальных убитых азиатов, вместе взятых. Плутарх свидетельствует, что «размеры успеха греки оценили не по числу убитых врагов (их оказалось совсем немного), но по охватившей персов скорби» (Plut. Aristid. 14). В этом же духе высказался и Геродот: «Персидские всадники не смогли уже сопротивляться и похитить тело Масистия; кроме него, они потеряли и других всадников» (IX, 23). Но пока персы предавались скорби, их противники действовали.

Перебросив армию на новое место, Павсаний построил войска в боевой порядок: «Правое крыло заняли лакедемоняне в числе десяти тысяч человек; из них пять тысяч спартанцев имели при себе в качестве оруженосцев тридцать пять тысяч легковооруженных илотов, по семь человек при каждом спартанце. Место, ближайшее к спартанцам, по их же выбору заняли тегейцы ради почета и за храбрость; тегейцев было тысяча пятьсот тяжеловооруженных. За ними стояло пять тысяч коринфян, которые упросили Павсания поставить подле них находившихся здесь трехсот человек потидейцев из Паллены. Вслед за этими стояли аркадцы из Орхомена в числе шестисот человек, а дальше три тысячи сикионцев; за ними следовало восемьсот эпидаврийцев. Подле них поставлена тысяча трезенцев, а за трезенцами двести лепреатов, рядом с ними четыреста микенцев и тиринфян, а за ними тысяча флиунтцев. Рядом с ними стояло триста гермионян, а за гермионянами следовали эретрийцы и стирейцы в числе шестисот человек, за ними четыреста халкидян, а дальше пятьсот ампракиотов. Вслед за ними стояло восемьсот левкадцев и анакториев, а дальше двести палейцев из Кефаллении; вслед за ними поставлено было пятьсот эгинцев, а рядом с ними три тысячи мегарцев; за мегарцами стояло шестьсот платейцев. Последними и вместе первыми поставлены были афиняне, занимавшие левое крыло, в числе восьми тысяч человек. Командовал ими сын Лисимаха Аристид.

Все эти воины, за исключением поставленных к каждому спартанцу семи илотов, были тяжеловооруженные; всего их насчитывалось тридцать восемь тысяч семьсот человек. Таково было число всех собравшихся на варвара тяжеловооруженных; число легковооруженных было следующее: в рядах спартанцев – тридцать пять тысяч, ибо при каждом из них было по семи человек легковооруженных и каждый из сих последних вооружен был для войны. В рядах остальных лакедемонян и эллинов было легковооруженных тридцать четыре тысячи пятьсот, потому