получили гневную отповедь на тему спартанских добродетелей. Павсаний и Эврианакт вышли из себя. Они с криками набросились на Амомфарета, но спартанец поднял лежащий на земле большой камень и швырнул к ногам командиров, заявив, «что камнем этим он подает голос за то, чтобы не бежать от иноземцев, разумея под этим варваров» (Herod. IX. 55). В ответ Павсаний назвал соотечественника «безрассудным и сумасшедшим» (Herod. IX. 55), после чего остановил движение колонны. Лакедемоняне и тегейцы не могли уйти к «Острову», оставив на произвол судьбы отряд Амомфарета.

В самый разгар скандала к Павсанию прибыл вестник от афинян. Он неспроста появился здесь, поскольку афинские стратеги очень хорошо знали своих спартанских союзников, которые могли сказать одно, а сделать совсем другое. Гонец с интересом наблюдал за перепалкой между спартанцами, а когда крики немного стихли, обратился к командующему с вопросом, не собираются ли лакедемоняне уходить к «Острову» и что делать в данный момент афинянам. В ответ Павсаний указал рукой на Амомфарета и велел гонцу передать стратегам то, что он здесь видел и слышал. После чего приказал, чтобы афинское войско подошло ближе к спартанской армии, а когда начнется общее отступление, делать то же самое, что и лакедемоняне. С тем и отпустил вестника.

Занималась заря, и дальнейшее пребывание спартанцев у Гаргафии не только теряло смысл, но и становилось опасным. Махнув рукой на Амомфарета и его людей, Павсаний повел войска на новые позиции. Что же касается Амомфарета, то ему и в голову не пришло, что армия действительно уходит и оставляет его отряд в одиночестве. А когда до упрямца это дошло, то он быстро сообразил, что дело плохо, сразу забыл обо всех красивых словах, которые до этого говорил, и велел свои воинам следовать за главной армией. К этому моменту Павсаний с войсками отошел на десяток стадий, его войска уже подходили к храму Деметры Элевсинской. Но здесь командующего стали одолевать серьезные сомнения, правильно ли он поступил, оставив Амомфарета. Павсаний вновь остановил движение войск, решив прийти на помощь подчиненному, если враг на него все-таки нападет. Лакедемоняне стояли и ждали, переминаясь с ноги на ногу, когда вдалеке показался идущий ускоренным маршем отряд питанетов. Командующий вздохнул было с облегчением, но, как оказалось, зря, поскольку земля уже гудела от ударов копыт идущей в атаку персидской конницы.

* * *

С первыми лучами солнца Мардоний вышел из шатра. Его уже ожидали военачальники, а на равнине строилась в боевые порядки персидская конница. Полководец приказал атаковать греков и постараться спровоцировать противника на сражение. Вскоре тысячи всадников умчались к вражеским позициям, а Мардоний уже ставил боевую задачу командирам пехоты. В это время прибыл вестник от командующего конницей и доложил, что греки ушли. Это было настолько неожиданно, что Мардоний растерялся. Но затем прибыл новый гонец и сообщил, что войско лакедемонян обнаружено и атаковано конницей. Идет бой. Мардоний понял, что события принимают неожиданный оборот.

Пытаясь разобраться в ситуации, он приказал позвать фессалийца Форака с братьями. Когда Алевады предстали перед командующим, то Мардоний сначала набросился на них с упреками, а закончил свою тираду тем, что объявил план дальнейших действий: «Ну, сыновья Алевы, что теперь скажете вы при виде опустевшей местности? Ведь вы, живущие по соседству с ними, рассказывали, что лакедемоняне не бегут из сражения, что в военном деле они первый народ. Между тем раньше вы видели, как они покинули свой пост и перешли на другой, а теперь мы уже все видим, что они в эту ночь и совсем убежали. Когда им предстояло померяться силами в битве с народом истинно доблестнейшим, тогда они доказали, что, будучи на самом деле ничтожными, выдавались только среди эллинов, также ничтожных. Впрочем, для вас, не ведавших персов и провозгласивших тот народ, о котором вы знали сами кое-что похвальное, у меня есть оправдание. Больше я удивляюсь Артабазу, тому, что он испугался лакедемонян и из страха высказал малодушное предложение, будто нам необходимо снять лагери, идти к городу фиванцев и там расположиться. Это мнение узнает еще от меня царь, и о нем будет речь в другом месте. Теперь нельзя дозволить врагам убежать; нам необходимо преследовать их, пока мы не настигнем и не накажем их за все то, что они учинили персам» (Herod. IX. 58).

Как следует из речи персидского полководца, именно в этот момент он допустил роковую ошибку, решив, что персам предстоит не тяжелейшая битва, а преследование объятого страхом врага. Но изменить ничего уже было нельзя. Приказав командирам выводить из лагеря пехоту, Мардоний ловко вскочил на белого коня, знаменосец поднял над ним штандарт Ахеменидов с золотым орлом, и полководец в окружении телохранителей устремился к месту сражения. Битва при Платеях началась.

12. Битва при Платеях. 9 сентября 479 г. до н. э

Павсаний вместе с несколькими военачальниками торопливо поднялся на невысокий холм. Чтобы не затруднять себе обзор, командующий снял коринфский шлем с поперечным гребнем и поставил на землю. С холма было видно, как приближается отряд Амомфарета; питанеты то шли быстрым шагом, то переходили на бег. Вокруг кружили персидские всадники, и то один, то другой гоплит падал на землю, сраженный вражеской стрелой или копьем. Павсаний видел, как неприятельская кавалерия стягивается в кулак, и был уверен, что вскоре последует атака. Полководец вызвал жрецов и приказал им принести перед битвой необходимые жертвы. Служители культа притащили жертвенного барана, прикончили его ударом ножа и стали сосредоточенно копаться во внутренностях. Через некоторое время жрецы заявили командующему, что знамения неблагоприятны. Павсаний велел повторить жертву, а войскам приказал строиться в боевой порядок. Несмотря на то, что под его командованием в данный момент были только спартанцы и тегейцы, полководец решил вступить в битву с персами.

К этому времени питанеты добрались до главных сил армии и влились в ряды строящейся фаланги. Павсаний вздохнул с облегчением, но в этот момент жрец сообщил ему, что жертвы по-прежнему неблагоприятны. Разозлившись, командующий велел приносить жертвы до тех пор, пока они не будут благоприятны для лакедемонян. После чего передал по войскам приказ до особого распоряжения в бой не вступать. Но при этом совершенно упустил из виду тот факт, что ни афиняне, ни пелопоннесцы понятия не имеют о том, что битва уже началась.