Из динамиков, укрепленных на высокой бетонной ограде,окружавшей вход в строящееся метро, рвалась самая что ни на есть веселая иоптимистическая музыка, высочайше утвержденная, конечно. Даша подняла голову,услышав шелестящий рокот идущих на малой высоте вертолетов. Без особого трудаопознала тройку «Барракуд», машин огневой поддержки – хищно вытянутые пятнистыетупики, пузыри кабин, можно даже различить под закругленными носамипушки-трехстволки. Не снижая скорости и не меняя курса, они наискосок прошлинад площадью, крайний слева винтокрыл вдруг выплюнул несколько комков,мгновенно взвихрившихся сотнями ярких хлопьев. Они, кружась, посыпались накрыши, на тротуары, на головы, а вертолеты ушли к северо-западной окраинегорода, где, как немногим было известно, двигалась сейчас колонна выведенных наманевры бронемашин десанта.

Даша поймала листовку на лету. На сине-красном глянцевитомлистке бодро вздыбился гербовый шантарский лев, а пониже, естественно,красовались цифры 370 – и была еще какая-то рифмованная ерунда насчет юбилея,поздравлений и пожеланий.

Пожав плечами, она скомкала листок, бросила под ноги и пошладальше, к зданию управления. Пышность пышностью, но вряд ли кто-то поднял бы ввоздух боевые вертолеты, час полета которых обходился в жуткую сумму, чтобытолько разбросать над городом праздничное конфетти, цветные никчемушки. УГлаголева свои заморочки и многоходовые комбинации, он начал работать… С вялымлюбопытством она вспомнила, что многое так и не сумела разгадать: скажем, ктовсе-таки убил Маргариту Монро? Что там было на уме у Волховича – с самогоначала он работал на Глаголева? Искренне верил до какого-то момента, что ивпрямь получит генеральские звезды от Вольной Сибири?

С самого начала оставлял себе лазейку, работая на обестороны?

Впрочем, сейчас это не имело никакого значения. Главное, онатвердо верила, что не могла ошибиться, что рассчитала все правильно, а всеостальное было – пустяки и лирика…

Она вошла в просторный, тихий вестибюль. Ребята в дежурнойчасти красовались в выходной форме – как и ее верный сподвижник, он женезадачливый любовник, ля кадет Теодор. Федя, при начищенной достопамятноймедали, врученной за прошлогодние подвиги под чутким руководством Даши, нервномаялся в углу, при виде своей рыжей мечты просиял самым откровенным образом.Поневоле приятно, когда на тебя пялятся обожающе…

– Фуражку сдвинь правее, – сказала она, подойдявплотную. – Как гласят правила, центр кокарды должен находиться надпереносицей, а у тебя он где? И соберись, друг Теодор, начинаем работать…

Подошла к запертой изнутри двери, на ходу помахав рукой. Нанее недоумевающе воззрились, Лаевский торопливо кинулся открывать, отступил,давая дорогу:

– Ты откуда? Говорили же, тебя на неделю в Куруманпослали с группой…

– Болтают… – сказала она, не входя внутрь, тихоспросила: – Галахову был какой-нибудь пакет?

– Только что, ясновидящая, – сказал Лаевскийвесело. – Целый пакетище. Припер какой-то офицерик, сам и отнес… Ты что,тоже дежуришь?

– Как все, – сказала она, захлопнула дверь имахнула Феде.

Коридоры были пустыми, стояла тишина – всех, коготолько можно было, наладили охранять общественный порядок. Даше нестерпимозахотелось вдумчиво исследовать свою одежду – она знала Глаголева, чертоввикинг наверняка распорядился налепить ей на куртку крохотные микрофончики,манера у человека такая, привычки устоявшиеся… Только времени нет – ну иплевать, обойдется…

В тупичке-предбаннике у кабинета Галахова стол секретаршибыл пуст – полковник, надо полагать, дал выходной химической блондинкеЕлизавете Сергеевне, с которой у Даши была давняя и взаимная неприязнь. Зато удвери расположился незнакомый капитан в полевой форме военного образца смилицейским шевроном, и на коленях у него красовался матово-черный «Кипарис».Судя по столь мизерным мерам предосторожности, Галахов оказался все же изкатегории придурков – в своем роде, господа, в своем роде…

Капитан вскочил, успел даже мяукнуть что-то запрещающее, ноДаша четко влепила ему «орлиный клюв» под горло, подсекла, ухватила за кисть иотправила в дальний угол приемной, где он и приземлился. Перебросила Федеавтомат, достала наручники и в два счета приковала запястье капитана к его жесобственной лодыжке. Распорядилась:

– Стереги орелика. Если появятся военные –капитулируешь…

Решительно потянула на себя дверь кабинета, оказавшуюсянезапертой – бог ты мой, скольких уже погубило самомнение, а уроки все невпрок… – вошла, звонко защелкнула за собой замок. Криминальный ТТ сглушителем, «китаёза глухой», был уже в руке. Передвинулась влево, чтобыдержать в поле зрения и двух мужчин, и дверь, усмехнулась:

– Здорово, путчисты!

Галахов так и остался сидеть, зато сердечный друг РоманФирсов непроизвольно дернулся было, но тут же опустился на стул, когда солидновыглядевший черный глушитель слегка дернулся в его сторону.

Обстановка самая рабочая – оба в штатском, без пиджаков,узлы галстуков полураспущены, на столе два радиотелефона, какие-то бумаги,рядом с грудой картонных полосок и огромным вскрытым пакетом лежатперехваченные синей изолентой тротиловые шашки, пучок проводов, еще какие-тоблестящие крохотные штуки…

Она бросила быстрый взгляд на рации, убедилась, что обеотключены, распорядилась, глядя в глаза Галахову.

– Послание бросьте сюда. Заверните в него зажигалку ипустите по столу в мою сторону… Ну?

Сразу видно, что оружия при обоих нет. Галахов и не пыталсяорать, изображать деланное возмущение – просек все мгновенно, с кривойзастывшей улыбочкой завернул свою блестящую зажигалку в листок бумаги смашинописным текстом, шумно толкнул по столу. Даша перехватила комок на лету,расправила. Громко прочитала:

– «Доводим до вашего сведения, что аналогичные бомбыуже заложены… образец в знак серьезности намерений…» Ну, дальшенеинтересно. – И спокойно швырнула листок на стол. – Значит, сценарийприкрытия немудрящий – повсюду, оказалось, заложены бомбы, в целях недопущенияпаники и должного пресечения происков в город входят десантники, выходит изказарм отдельная бригада и под шумок подавляет всякое сопротивление, которого иоказать-то не успеют… У вас, интересно, все генеральские кресла уже расписаныили для меня что-нибудь отыщется?

– Я же тебе говорил, что отыщется, – преспокойносказал Роман. – Как полагаете, Валентин Сергеевич, можем выделитьперсонально для Даши? Дашенька у нас девочка умная, не будет она играть вшерифа-одиночку…

– Дашенька, конечно, девка неглупая, – спокойносказала она. – Настолько, что в один прекрасный момент она подумала: милыйРоман, а не является ли твой военный переворот и Вольная Сибирь огромнойтуфтой? Провокацией по высшему разряду? Сидеть! А то пулю всажу!