Делорес воспользовалась возникшей паузой:

— Это он плюнул.

Биохимические процессы, обусловленные происходившими в мозгу Бастера Рота аналоговыми вычислениями, были практически видны невооруженным взглядом. Разумеется, девчонка права. Ясно, что этот ком слюней и соплей никак не могла оставить на полу она, зато вполне мог оставить белобрысый верзила, никогда не отличавшийся хорошими манерами и знанием этикета. Таким образом, перед ним, Бастером Ротом, стоял выбор: либо настоять на том, чтобы эта девчонка выполнила его распоряжение, либо заставить Джоджо убрать за собой. Дело осложняло еще и то, что эта малорослая и толстобедрая девчонка была на редкость сообразительна и полезна команде, умела работать без устали порой за троих и зачастую выполняла пожелания тренера еще до того, как он успевал их не только высказать, но и сформулировать мысленно. В общем, за долгие годы у Бастера еще не было такой ценной и полезной помощницы из числа добровольцев. С другой стороны, следовало подумать: так ли ему нужно сейчас добивать Джоджо окончательно, заставляя этого двухсотпятидесятифунтового жеребца ползать на четвереньках по паркету Чаши Бастера, пусть даже и вытирая свой собственный плевок? Боже ты мой… вот ведь неразрешимая проблема. Кончилось все тем, что великий Бастер Рот, не сказав больше ни слова и не посмотрев ни на девушку, ни на Джоджо, заглянул в проход между трибунами, вытащил из стоявшего там мешка смятое полотенце, швырнул на плевок и начал с помощью ноги растирать его этой импровизированной тряпкой. Ему было ясно, что чистоту так не наведешь, но чтобы он, главный тренер Дьюпонтской команды, сам встал на четвереньки — ну уж нет, хрен вам. Этого они не дождутся. В общем, Бастеру не оставалось ничего другого, кроме как сильнее нажимать подошвой на тряпку и тереть, пока пятно не размажется до такой степени, чтобы нельзя было определить его происхождение.

В результате яростных усилий тренера пятно действительно размазалось по площадке примерно до двух футов в диаметре. Особенно эффектно эта дрянь выглядела в ярком, бестеневом освещении шикарных, обошедшихся университету в круглую сумму прожекторов «Люминекс». А впрочем, подумал тренер, не делаю ли я из мухи слона? Может, мне уже все это просто мерещится? В конце концов, и всего-то нужно — просто дойти до кабинета, вызвать другого волонтера и поручить ему привести пол в порядок.

Джоджо по дороге в раздевалку прекрасно слышал все, что происходило у него за спиной. Оборачиваться он, конечно, не стал, но в то же время почувствовал, что пережитое им только что на площадке унижение глубоким пикированием переходит в… в чувство вины. Этого еще не хватало! И все же — как он мог так поступить? Зачем было орать на девчонку и говорить ей всякие гадости? Неужели ему стало легче от того, что он назвал Делорес прислугой и еще по-всякому оскорбил? А ведь она — молодец. Устояла не только перед ним, но и перед самим Бастером Ротом. Кремень, а не девчонка! Джоджо поймал себя на том, что пытается представить ее похудевшей на двадцать фунтов, постройневшей в бедрах и голой.

Едва заметив направлявшегося к ним с Вэнсом незнакомого парня, Хойт сразу же определил его для себя как мудака-«ботаника».

— Слышь, — обратился он к Вэнсу, сидевшему напротив него на полукруглом диванчике за главным столиком в кафетерии «Мистер Рейон», — что это за хрыч? — Хойт слегка мотнул головой в нужную сторону.

Вэнс постарался как можно незаметнее бросить взгляд в указанном направлении.

— Без понятия.

Хойт присмотрелся повнимательнее. На парне была красная ветровка, явно полученная в качестве рекламного сувенира, с крупной надписью на груди «БОСТОН РЕД СОКС». Молния ветровки была расстегнута, и под ней виднелась футболка «живенькой» расцветки, заправленная (ну ни хрена себе!) в черные фланелевые брюки. Ну и прикид! А чего только стоит его причесочка! Темные, вьющиеся, длинные волосы — явно не специально отращенные, а просто давно не стриженные и при этом расчесанные на пробор. На пробор! В наше-то время — и пробор! Здесь, в Дьюпонте, это считалось ужасно старомодным. Короткая стрижка без всяких проборов — вот что носят нормальные люди. С какой же луны свалился этот парень со своей прической? Нет, ну надо же было додуматься до такого! Редкостный придурок. К тому же и внешние данные незнакомца, прямо скажем, оставляли желать лучшего: невысокий, тощий, явно физически слабосильный, словно сделанный из жесткой проволоки скелет, едва прикрытый туго натянутой кожей. Нет, ему только ошейника не хватает, подумал Хойт. С надписью: «МУДАК-БОТАНИК».

Парень действительно подошел прямо к их столику и, посмотрев на Хойта большими, широко раскрытыми, печальными и робкими глазами, сказал:

— Привет! Ты Хойт?

Покончив с первой частью ритуала приветствия, парень изобразил на лице гримасу, которая, по его разумению, должна была сойти за беззаботную приветливую улыбочку. На самом деле при этом часть его лицевых мышц, отвечающих за движения нижней губы, по всей видимости, просто свело судорогой.

— Ну, Хойт я. Дальше что? — не слишком любезно ответил Хойт с явным вызовом в голосе.

Мудак-«ботаник» обернулся к Вэнсу, попытался еще раз улыбнуться и, бросив эту затею, сказал:

— А ты, значит… Вэнс?

Вэнс не стал ничего отвечать, а лишь едва заметно утвердительно кивнул… в крутой манере, рассчитанной на реакцию, какую спровоцировал бы хамский ответ в стиле: «И какое твое собачье дело?»

Ботаник несколько раз перевел взгляд с Вэнса на Хойта и обратно и наконец сказал:

— Ну вот, а я Эдам. Вообще-то я не хотел… гм… ну, это… вообще… — Не найдя подходящего слова для выражения, чего именно он не хотел, мудак-«ботаник» улыбнулся и потупил взгляд.

— Так какого хрена ты нам это… вообще? — не слишком приветливо сказал Хойт.

— Что? — переспросил мудак.

Хойт снисходительно помахал рукой, словно говоря незнакомцу: «Ладно, не бери в голову».

Отстойно прикинутый мудак-«ботаник» оживился:

— Слушайте, парни, вы не возражаете, если я отниму у вас пару секунд?

Вэнс посмотрел на Хойта, а тот в свою очередь окинув незнакомца взглядом с ног до головы, тяжело вздохнул и сказал:

— Валяй.

— Спасибо, ребята, — забормотал «ботаник» и, почти вслепую нашарив за спиной стул за соседним столиком, пододвинул его и подсел к Вэнсу с Хойтом. Стул он при этом не придвинул вплотную и сел на самый краешек сиденья, положив руки на бедра и зажав кисти коленями. — Я работаю в «Дейли вэйв», — сказал он, зыркнув поочередно на Хойта и Вэнса. — И вот моему редактору кое-кто сообщил, что вы, парни, — с этими словами он улыбнулся так, словно разговор должен был вот-вот коснуться самой веселой и приятной для всех темы, — в общем, что вы полгода назад, за пару дней до церемонии вручения дипломов, так круто прикололись над губернатором Калифорнии, что поставили на уши не только его самого, но и всю его службу по связям с общественностью.

Глаза «ботаника» беспокойно забегали из стороны в сторону, но при этом он усиленно изображал на лице благодушную улыбку. Судя по всему, эту гримасу он пытался использовать, чтобы скрыть волнение и отвлечь внимание собеседников как от своего суетливо бегающего взгляда, так и от беспокойно дергающегося вверх-вниз адамова яблока.