•

В конце дня, в Управлении уголовной полиции

– Спасибо, месье Эвезнер, что нашли время к нам зайти. – Лейтенант Сагамор впустил Макера в комнату для допросов. – Простите, что принимаю вас в столь мрачной обстановке, но у нас не осталось свободных кабинетов.

– Не волнуйтесь, лейтенант. Всегда интересно посмотреть на оборотную сторону декораций. Я словно в детективном сериале оказался.

Сагамор улыбнулся:

– Итак, вы нашли в кабинете Льва Левовича кольцо, принадлежащее Синиору Тарноголу?

– Ну вообще‐то, – уточнил Макер, – его обнаружила моя секретарша. Мы искали одно досье, и она случайно его увидела. Собственно, она и посоветовала мне связаться с вами.

– Да, мы с ней уже побеседовали. Она сказала, что вы узнали это кольцо.

Макер подумал, что главное сейчас не переусердствовать, иначе он угодит в собственную ловушку.

– Ну, во‐первых, должен признаться, что Шарлотта Хансен, вдова Жан-Бенедикта Хансена, некоторое время назад сообщила мне, что ее муж просто-напросто сочинил персонаж Синиора Тарногола и обвел всех вокруг пальца.

– Да, мы так считаем, – подтвердил Сагамор.

– Не скрою, эта новость потрясла меня. Мы же были очень близки с моим кузеном. С тех пор я бесконечно проигрываю в голове свои встречи с Тарноголом, в надежде собрать наконец этот пазл. И вот меня осенило, когда я увидел это кольцо.

– Вы узнали кольцо, потому что его носил Тарногол?

– Да.

– А где именно? – спросил Сагамор. – В банке?

Макер замешкался. Он не собирался объяснять полиции, почему вдруг оказался дома у Тарногола. Но и от своей первоначальной версии, изложенной Кристине, он отступить уже не мог – Сагамор, скорее всего, спросил ее об этом, так что их показания должны совпасть.

– Тарногол носил это кольцо на цепочке, как кулон, я обратил на него внимание, когда зашел к нему домой. Меня поразило, что он носит женское украшение словно талисман. В тот момент я подумал, что это память об утраченной любви или что‐то в этом роде.

– Когда вы заходили к Тарноголу? – спросил лейтенант.

Макер ответил с равнодушным видом:

– Он меня пригласил. Сейчас уже затрудняюсь сказать, по какому поводу. Это случилось незадолго до выборов нового президента банка, видимо, он вызывал к себе на беседу всех потенциальных кандидатов.

– Извините, но не могли бы вы описать мне подробно интерьеры особняка Синиора Тарногола?

Макер удивился. Неужели Сагамор так проверяет, не лжет ли он. Он же наверняка провел обыск в доме у Тарногола и сам прекрасно знает, как там все устроено. Поэтому он постарался не упустить ни одной детали:

– Дело было вечером, мы ужинали. Довольно поздно. Холодные закуски. Все очень элегантно. Лосось, икра – в общем, пир горой. По высшему разряду.

– Нет, – перебил его Сагамор, – опишите мне обстановку. Мебель, комнаты.

– Войдя, я сразу увидел лифт и белую мраморную лестницу. Но побывал только в гостиной, где меня принимал Тарногол. На втором этаже. Вернее, там было по меньшей мере три салона, следовавших анфиладой друг за другом. Их разделяли съемные перегородки. Стены зала, в котором мы ужинали, были обиты дорогими тканями. Помню мягкие диваны из синего бархата. Ужин накрыли на круглом столе у окна. В стиле Людовика Шестнадцатого. Впрочем, не поручусь, какого именно Людовика, но явно антиквариат!

– Вас что‐нибудь там поразило? Ну, какой‐нибудь предмет, картина, произведение искусства.

Макер задумался на секунду:

– Там висело огромное полотно во всю стену с видом Санкт-Петербурга. Я хорошо его запомнил, потому что Тарногол подробно мне рассказывал о нем, объясняя, из какой семьи он родом.

Когда Макер, закончив свое повествование, ушел, Сагамор заглянул в соседнюю комнату, где Кристина следила за их разговором по видеотрансляции.

– Ну, – спросил Сагамор, – что скажешь?

– Не знаю. По-моему, он не врет. Либо он незаурядный актер. Но тем не менее я не могу отделаться от мысли, что Макер мог быть сообщником своего кузена. Вдруг он сам играл Тарногола, когда тот должен был появиться в обществе Хансена? Узнав, что Жан-Бенедикта разоблачили, Макер подкинул улики Левовичу, чтобы отвести от себя подозрение. Уж больно гладко все получается. Он просит меня порыться в ящиках его стола, и я совершенно случайно нахожу там платок и кольцо. Как‐то не верится, что это простое совпадение.

Сагамор кивнул:

– Его описание особняка показалось тебе убедительным?

– Трудно сказать.

Придя с обыском в дом Тарногола после убийства, полицейские обнаружили там совершенно пустые комнаты. Мебель бесследно исчезла, как будто ее и не было. Им попалась только забытая в глубине шкафа картонная коробка с личными вещами Жан-Бенедикта Хансена. Кто‐то из соседей видел, как грузчики вывезли все на нескольких машинах в четверг, за два дня до убийства. Но компанию перевозчика отследить не удалось.

Сагамор поморщился:

– Нам очень не хватает прямых улик, подтверждающих наши выкладки.

– Если бы мы только могли разговорить этот сапфир! – вздохнула Кристина, размахивая прозрачным мешочком с кольцом, найденным в ящике Левовича.

Какая блестящая идея, подумал Сагамор.

– Я знаю, кто нам поможет! – воскликнул он. – Собирайся, поехали!

Через десять минут Сагамор остановился в квартале Паки, перед лавочкой подержанных ювелирных изделий. Несмотря на поздний час, дверь была открыта. Владелец, некто Франк, чудаковатый тип неприглядной наружности, в прошлом оказался замешан в деле о краже бриллиантов. С тех пор он остепенился и подвизался теперь в качестве осведомителя полиции, когда старые приятели пытались впарить ему краденые драгоценности.

Сагамор и Кристина вошли внутрь, других посетителей там не было.

– Лейтенант, как я рад вас видеть! – весело приветствовал его Франк. – Часики пришли прикупить?

– Мне нужна кое‐какая информация. – Сагамор положил кольцо на прилавок.

– Что вас интересует?

– Можешь определить его происхождение?

Франк с сомнением покачал головой:

– На первый взгляд это сложно. Но я, конечно, попробую.

Франк взял кольцо и принялся изучать его в лупу.

– Ценности особой оно не представляет, – заключил он. – И сапфир не настоящий.

– Что еще? – спросил Сагамор.

Франк внимательно рассмотрел камень. Он сел за стол, сменил лупу, повертел кольцо в разных источниках света и вынес приговор:

– Такое впечатление, что внутри оправы есть надпись, но она скрыта под камнем.