– Ты можешь что‐нибудь разобрать?

– Нет, придется его вынуть.

– Вынимай, – приказал Сагамор.

Франк вынул камень из каста и прочел надпись, выгравированную изнутри.

•

Кахам оказался пожилым ювелиром, давно обосновавшимся на улице Этьена Дюмона, в центре Старого города.

Поскольку лавку он открывал, когда ему заблагорассудится, Сагамору пришлось долго топтаться под дверью. Внутри было пыльно и темно. Войдя, лейтенант подумал, что торговля старика Кахама идет не слишком бойко.

– Лейтенант Филипп Сагамор, – представился он, показав свой жетон.

– Полиция? – удивленно прищурился тот.

– Да. Уголовный розыск. Я расследую убийство.

Кахам пожал плечами – то ли не понял, то ли его это не заинтересовало. Сагамор показал ему кольцо с вынутым камнем.

– Хотите починить?

– Нет, – ответил Сагамор, – это кольцо было куплено у вас. Мне надо знать, кто его приобрел.

Как ни странно, ответ нашелся довольно быстро. Кахам, полагая, что каждое его изделие уникально, тщательно все регистрировал. Порядковый номер и фамилию покупателя он заносил в огромные гроссбухи, которых с течением лет накопилось великое множество. Кахам долго листал их, отмотав бесконечные списки на много лет назад, и наконец издал победный крик, ткнув в какую‐то строчку. Вот оно.

Сагамор поспешил прочесть учетную запись:

В это время на Корфу Анастасия, припозднившись, вышла завтракать на террасу уже ближе к полудню. Сидя напротив нее, Левович читал газету. Он выглядел счастливым и беспечным.

Она не осмелилась заговорить с ним о том, что с каждым днем тревожило ее все больше. Она неотступно думала о том мгновении, когда за несколько часов до убийства обнаружила, что Тарногол был фикцией.

Пятью месяцами раньше, в субботу, 15 декабря,

около полуночи, за 4 часа до убийства

Анастасия слышала, как Жан-Бенедикт шантажировал Макера, требуя уступить ему пост президента. В обмен на это он обещал молчать о том, что Макер отравил водку, использованную для приготовления коктейлей.

Затем она вернулась в номер Льва и все рассказала ему.

– Есть только один человек, который может этому помешать.

– Кто?

– Тарногол. Я поговорю с ним.

– Сейчас?

– Он ушел из банка, он знает, что его жизнь в опасности, и, должно быть, тоже пакует чемоданы. Я просто обязана увидеться с ним, прежде чем он покинет отель. Макер сказал, что он живет у тебя за стенкой.

– Тарногол – опасный человек, – предупредил Лев.

– Я в курсе.

Ее резкий тон удивил Льва.

– Позволь мне пойти с тобой.

– Нет, Лев. Пожалуйста, не вмешивайся! У меня с ним свои счеты. Он… он украл у меня часть жизни. Из-за него я приняла предложение Макера! Из-за него мы с тобой…

Она запнулась. Ей не хотелось говорить об этом. Она вышла в коридор и постучалась в соседнюю дверь.

Лев остался у себя, стараясь не поддаваться панике. Впервые за пятнадцать лет, в течение которых он вел эту игру, его идеально отточенный сценарий дал сбой. Ничего не поделаешь, придется пойти и открыть ей дверь. Он бросился на балкон и, перешагнув через балюстраду, оказался у балконной двери соседнего номера, который значился за Тарноголом. Он всегда держал ее приоткрытой.

Анастасия, стоя в коридоре шестого этажа, барабанила в дверь Тарногола. Никто не отзывался. Тогда она наклонилась и через несколько мгновений увидела в щелку луч света, как будто в номере кто‐то проснулся и зажег лампу.

Лев в спешке скинул одежду, чтобы надеть халат, и тут услышал голос Анастасии из коридора:

– Тарногол, я знаю, что вы тут, откройте!

Лев торопливо нацепил силиконовое лицо и, запахнув халат, скрестил руки на груди, чтобы скрыть разницу между цветом маски и кожей шеи. Все это никуда не годилось, он пренебрег элементарными правилами, которым учил его отец. Но его загнали в угол. Лев подошел к двери. В глубине души он понимал, что настал момент истины.

Дверь открылась, и перед Анастасией предстал Тарногол в халате – она явно вытащила его из постели.

– Что случилось? – спросил он.

– Случилось то, что нам надо поговорить, – сказала Анастасия.

Тарногол посторонился, пропуская ее.

Она впилась ему в лицо взглядом разъяренной львицы. И тут ее осенило. Она узнала эти глаза. И вспомнила, что сказала тем утром в Женеве лейтенанту Сагамору: “По глазам все видно”. Анастасия моментально обо всем догадалась и бросилась на него.

В номере 622, по соседству с апартаментами Тарногола, Жан-Бенедикт Хансен праздновал победу: банк отныне принадлежал ему. Складывая в сейф акции, отобранные у Макера, он услышал шум за стеной – Тарногол с кем‐то скандалил. Раздались женские крики, и, постучав им в стену, Жан-Бенедикт бросился к телефону, позвонил в службу безопасности и вышел в коридор, посмотреть, что происходит. Дверь Тарногола была открыта, оттуда доносились громкие голоса. Он подошел поближе и обомлел – такой сцены он никак не ожидал. Анастасия трясла Льва, схватив его за ворот халата. На ковре валялась маска, напоминающая лицо Тарногола.

– Что такое… – прошептал Жан-Бенедикт.

Заметив его, Анастасия отпустила Льва. Тот беспомощно смотрел, как Жан-Бенедикт подбирает с пола силиконовое лицо.

– Так это был ты? – изумился он. – Все эти годы? Тарногол – всего лишь выдумка?

Жан-Бенедикт поднес маску к лицу Льва, но тот не шелохнулся. Теперь все узнают его секрет.

– Невероятно! – сказал Жан-Бенедикт, и в его голосе прозвучало что‐то похожее на восхищение. – Это просто невероятно!

Он подошел к ним поближе, и глаза его угрожающе блеснули. В эту минуту в коридоре показался амбал из службы безопасности.

– У вас все в порядке? – спросил он. – Клиенты жалуются, что вы очень шумите.

– Да, у нас все отлично, – заверил его Жан-Бенедикт с широкой улыбкой. – Мы репетировали спектакль. Наверное, слишком разорались, да? В таком случае тысяча извинений.

Жан-Бенедикт направился к охраннику, на всякий случай еще раз успокаивающе ему улыбнулся и, похлопав его по плечу, закрыл дверь у него перед носом. Затем он обернулся ко Льву и Анастасии, окинув их дьявольским взглядом. Вид у них был испуганный.