Эссекс и сам не любил отступать от изначально избранного плана действий, но тогда, 17 августа, на пути к Бискайскому заливу он с горечью сознавал, что поход его обречен. Когда на горизонте уже показался испанский берег, корабли вновь разметало штормом. И он принял решение — несмотря на указания королевы, сразу отправиться к Азорским островам и поджидать там «серебряный конвой» Филиппа.

Это был тот самый, сложившийся под влиянием момента «план Б», который казался всяко лучше бессмысленных блужданий по морям (примерно так высказался о нем сам Эссекс)[1055]. Теперь у него просто не было выбора. Помимо всего прочего, Эссекс еще был обманут испанской дезинформацией о том, что находившийся в Ферроле флот уже вышел на встречу с галеонами из Нового Света посреди Атлантического океана[1056]. Принятое графом решение полностью изменило характер военной экспедиции. Отныне никакого плана не существовало в принципе. Надеяться оставалось на удачу и острый ум. На плечи главнокомандующего в такой ситуации ложилась большая ответственность. Увы, Эссекс не был таким блестящим мореплавателем, как Дрейк или Рэли. Весь его военный опыт был нажит на суше.

Далее одна ошибка следовала за другой. Прибыв на остров Терсейра, он с удивлением узнал, что флот Филиппа до сих пор благополучно стоит в гавани Ферроля. Однако он не захотел возвращаться к берегам Испании, предполагая, что до весны Армада все равно не снимется с якоря. Затем он отдал сразу несколько противоречивых и трудноисполнимых приказов, касавшихся патрулирования Азорских островов[1057].

На настроении матросов такое положение дел не могло отразиться положительно. И вот на острове Фаял, который Эссекс планировал разграбить, он окончательно и бесповоротно разругался с Рэли. Сторонники графа во главе со вспыльчивым Джелли Мейриком обвиняли Рэли в неповиновении и требовали повесить его за то, что он высадился на острове и начал разграбление без приказа Эссекса. Однако сторонники Рэли встали на его защиту. Из-за этой ссоры Эссекс и Рэли упустили проходящие через Терсейру груженные драгоценностями испанские галеоны. Товары и драгоценности общей стоимостью 12 млн дукатов (по горькой иронии столько же Эссекс потерял, когда позволил испанцам затопить их корабли в Кадисе), перевозимые на борту шести слабо защищенных кораблей водоизмещением не более трехсот тонн каждый, проскользнули сквозь пальцы. Вместе с ними ускользнул и последний шанс графа вернуть расположение Елизаветы. Утешительным призом стал захваченный Эссексом корабль губернатора Гаваны, который отбился от флотилии и следовал сопровождаемый лишь двумя фрегатами. Эссексу досталось 400 000 дукатов — достаточно для покрытия расходов на экспедицию, но не для удовлетворения королевы[1058].

Смертельным ударом стала следующая весть: едва добравшись до дома в октябре, Эссекс узнал, что отборный испанский флот уже видели с маяков Фалмута. Пока граф патрулировал акваторию вокруг Азорских островов, Филипп послал третью Армаду из Ферроля к берегам Корнуолла с целью захватить один из портов и устроить там военную базу — точь-в-точь план Эссекса в Кадисе[1059]. К тому моменту король Испании уже был прикован к постели. За ним ухаживала инфанта Изабелла, переехавшая в опустевшие покои королевы. Кормя его с ложечки бульоном, она поддерживала его надежду на то, что еретическая и незаконная королева, на которой он некогда собирался жениться, наконец будет повержена[1060].

Направив свои суда от Азорских островов к родным берегам, Эссекс и не подозревал, что идет на сближение с судами третьей Армады. К 12 октября большая часть испанских судов находилась у места впадения Блаве в Атлантический океан в ожидании погрузки солдат. Не ведая о приближающейся угрозе, 26 октября члены Тайного совета с ужасом встретили известие командующего береговой охраной Плимута сэра Фердинандо Горджеса о том, что им замечены испанские корабли[1061].

На тот момент, впрочем, угроза была минимальной. Вновь вмешалась стихия, и сильный шторм разметал испанские корабли, заставив Армаду в очередной раз повернуть домой. Прибыв в Плимут и узнав о том, что снова упустил испанские суда, хотя находился в непосредственной близости от них, Эссекс пришел в ярость — он снова упустил возможность ввязаться в открытый бой. Надежд на славную победу почти не осталось, шанса показать себя выдающимся полководцем так и не представилось[1062].

Прибыв в Лондон 5 ноября, Эссекс наскоро посетил двор в Уайтхолле и отправился к себе домой хандрить. На срочное заседание парламента, которое королева созвала для решения вопроса о введении новых налогов с целью покрытия военных расходов, он не явился. Не пришел он и на ристалище в праздник восшествия королевы на престол[1063]. Он только-только прочитал письмо, посланное ему Елизаветой, пока он еще находился в море. В письме содержался строгий выговор за то, что графу не удалось ни атаковать Ферроль, ни захватить «серебряный конвой» из Нового Света[1064].

В ее словах слышалась явная досада:

Из-за плачевных действий его, писала она, «Мы теперь оказались в худшем положении, чем были в начале предприятия, ибо под ударом не только Наша честь, но и безопасность»[1065]. В какой-то момент Елизавета даже пишет: знай она наперед, что Эссекс упустит флот Филиппа у Терсейры, немедля «отняла бы его голову»[1066]. Придворные дружно шептались о том, что королева недовольна службой графа на море, потому что он мог добиться большего. Те немногие сокровища, которые он привез, королева тут же забрала в казну, прежде чем они разошлись по карманам солдат и моряков[1067].