Лапин доложил: «Преодолев большое расстояние и ведя неоднократные бои, наши войска выбросили противника из Мишаньфу с большими для него потерями. Возложенная на нас задача выполнена».

Тогда же началась операция Забайкальской группы. В обход Чжалайнора двинулась Пятая кубанская кавбригада Рокоссовского при поддержке пехотных подразделений, артиллерии и бронепоездов. Полки Тридцать Пятой и Тридцать Шестой дивизий и отдельный бурят-монгольский кавдивизион пошли в наступление на станцию Маньчжурия. Чжалайнор был взят к исходу первого дня; чжансюэляновцы и белобандиты на станции Маньчжурия капитулировали на следующие сутки. В плен попал сам командующий северо-западным фронтом генерал Лян со всем своим штабом. Но одна из частей продолжала яростное сопротивление. Верный своим принципам, Блюхер и на этот раз обратился к обреченным войскам с призывом сложить оружие, прекратить бессмысленное кровопролитие: «Красная Армия гарантирует жизнь и безопасность всем китайским офицерам и солдатам». И как было уже столько раз, не получил ответа. Группировка была разгромлена. Наступление продолжалось. В ходе его войска ОДВА заняли станцию Цаган по линий КВЖД, а затем — и город Хайлар. Более десяти тысяч пленных, артбатареи и бронепоезда, тысячи винтовок, склады снаряжения — полный разгром!..

Остатки чжансюэляновских войск — как из района Мишаньфу, так и с западного участка — полностью дезорганизованные, в панике покатились вспять от границы, буквально все сметая на своем пути, грабя население и лавиной саранчи приближаясь к Харбину. Чжану и Чану, генерал-губернатору Маньчжурии и правителю Китая, уже мерещились восстания в гарнизонах, в уездах и провинциях. И они запросили пощады. Сами предложили немедленно начать переговоры.

Нанкинское правительство и мукденские власти уполномочили на эти переговоры своего дипломатического комиссара. На десятый день после разгрома белокитайских войск он спешно подписал предварительный, Николо-Уссурийский протокол, а 22 декабря — основной, Хабаровский.

В Хабаровском протоколе говорилось, что полностью восстанавливается положение, существовавшее до советско-китайского конфликта и основывающееся на договорах, заключенных Советским Союзом с Пекинским и Мукденским правительствами в 1924 году:

«В соответствии с этим немедленному проведению в жизнь подлежат нижеследующие мероприятия:

а) Восстановление на прежних основаниях деятельности Правления КВЖД и вступление в отправление своих обязанностей советских членов Правления. Впредь китайский председатель Правления и советский товарищ председателя Правления должны действовать только совместно…

б) Восстановление прежнего соотношения служб, возглавляемых советскими и китайскими гражданами, и восстановление в правах… советских граждан — начальников и помощников начальников служб.

в) Приказы и распоряжения по дороге, отданные от имени Правления и Управления КВЖД начиная с 10 июля 1929 г., считаются не имеющими силы, если они не будут подтверждены по принадлежности законным Правлением и Управлением дороги».

В протоколе особо указывалось:

«Все без исключения советские граждане, арестованные китайскими властями после 1 мая 1929 года в связи с конфликтом, немедленно освобождаются, без подразделения на какие-либо категории, включая и советских граждан, арестованных во время обыска в Харбинском консульстве 27 мая 1929 г. …Всем рабочим и служащим КВЖД — гражданам СССР, уволенным или самоуволившимся начиная с 10 июля 1929 г., предоставляется право и возможность немедленно вернуться на занимавшиеся ими до увольнения должности…» Документ гласил: «Безусловному и немедленному увольнению подлежат все принятые за время конфликта на службу дороги бывшие русские подданные — неграждане СССР», то есть белогвардейцы и белоэмигранты. Более того: «Китайские власти немедленно разоружают русские белогвардейские отряды и высылают из пределов Трех Восточных провинций их организаторов и вдохновителей». И наконец: «Обе стороны считают возможным и необходимым немедленное восстановление советских консульств на территории Трех Восточных провинций и китайских консульств в соответствующих пунктах Советского Дальнего Востока… Мукденское правительство заявляет, что оно обязуется обеспечить советским консульствам на территории Трех Восточных провинций всю неприкосновенность и все привилегии, присвоенные им по международному праву и обычаю и, само собой разумеется, будет воздерживаться от каких бы то ни было насилий, нарушающих эту неприкосновенность и эти привилегии».

Заканчивался Хабаровский протокол словами:

«Восстанавливается немедленно мирное положение на границах Китая и СССР с последующим отзывом войск обеих сторон.

Настоящий протокол вступает в силу с момента его подписания».

Так сорвалась провокация, организованная империалистическими державами, помышлявшими использовать клику Чан Кайши — Чжан Сюэляна для нападения на Советский Союз и для развязывания войны на Дальнем Востоке.

В последний день столь бурного событиями 1929 года — 31 декабря были освобождены из Сумбейского и других концентрационных лагерей Маньчжурии две с половиной тысячи советских граждан, проведших за колючей проволокой 122 дня. Вышли из тюрьмы осужденные на каторгу советские люди, схваченные в мае в помещении Харбинского консульства; были освобождены моряки советских торговых судов. Началось увольнение с КВЖД тысяч белобандитов. Китайские правители, скрепя сердце, вынуждены были дать торжественное обещание впредь не допускать их в Маньчжурию и даже направить свои войска для разоружения их формирований. Особоуполномоченный Чан Кайши в Мукдене официально подтвердил: «Впредь Китай не имеет намерения защищать русских белогвардейцев или покровительствовать им, в чем заверяем с полной решительностью правительство Советского Союза».

Родина чествовала героев, выполнивших свой долг. В приказе Революционного Военного совета СССР от первого января нового, 1930 года было сказано:

«…Центральный Исполнительный Комитет Союза Советских Социалистических Республик постановил наградить Особую Дальневосточную армию высокой боевой наградой, символом социалистической революции — орденом Красного Знамени — за беззаветную преданность пролетарской революции, проявленную ее войсками при защите Советских Дальневосточных границ за время конфликта на КВЖД.

ОДВА блестяще справилась с возложенными на нее задачами. За ней с любовью и чувством гордости следили вся Рабоче-Крестьянская Красная Армия и Красный Флот, все трудящиеся нашей страны.

ОДВА — есть боевой отряд Красной Армии. ОДВА является отпрыском, частью Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Какова Особая Дальневосточная армия, такова и вся РККА».

В мае того же года, в свой десятилетний юбилей, «за беззаветную храбрость и героизм, проявленные при обороне дальневосточных границ от нападения белокитайцев», как говорилось в Указе ВЦИК, была награждена орденом Красного Знамени и Дальневосточная военная флотилия.

Сотни бойцов и командиров ОКДВА и флотилии были удостоены орденов, награждены именным оружием, почетными грамотами. Командарму Блюхеру была вручена высшая награда Советского государства — орден Ленина, а затем — и первый, только что учрежденный, орден Красной Звезды.

Особая Краснознаменная переключилась на заботы мирного времени — занялась учебой, начала по-боевому участвовать в строительстве социалистического Дальнего Востока.

Но приближались новые ратные испытания. Империалистическая Япония уже изготовилась к прыжку на континент. Еще во время конфликта на КВЖД, воспользовавшись ситуацией, японское командование перенесло штаб-квартиру своих войск в Китае из Южной Маньчжурии, из прибрежного Квантуна, расположенного на Ляодунском полуострове, в самый центр Трех Восточных провинций — город Чанчунь, на «передовые позиции», и лишь несколько