Чак Мейкпис упал на пол, увлекая за собой столик. Карты вспорхнули, как подстреленные птицы. Боб Ганиш тупо оглядывался по сторонам, после чего неуклюже припал к полу, сложив руки за головой. Он набил трейлер всевозможными припасами, и теперь по полу катались банки консервов, бутылки с водой, баллоны с пропаном и пластмассовые канистры с бензином.

Эбби кое-как выпрямилась.

Она увидела, как Артефакт поднимается. Горизонт закрывал его нижнюю окружность, но там, видимо, образовался зазор.

Космический корабль поднимался аккуратно, невероятно плавно.

Под ним взорвалось облако горячих вулканических газов.

Канонада превратилась в низкий устрашающий рев; пол ушел у Эбби из-под ног, появился, снова ушел. Она потеряла равновесие и упала.

Корни Дома уходили глубоко в литосферу. Центральная артерия, своего рода пуповина, связывавшая его с Землей, представляла собой шахту, уходившую глубоко под базальтовую кору — до жидкой магмы.

В результате взлета Дома субстрат под ним распался на хонолиты, напоминавшие выбитые зубы, и резервуар с жидкой породой оказался на холодном воздухе.

Мантия запротестовала. Затряслась. В находившемся на севере Колорадо эпицентре кратера родилась тектоническая ударная волна, за ней вторая и третья.

Из дыры в земле вырвалось сияющее облако газов, называемое геологами nuée ardente[39]. С ним на огромной скорости вырвались фрагменты вулканических пород, осыпав взлетающий Дом. Облако осело вокруг новообразованного кратера и подожгло прерию. Кольцо огня достигало нескольких миль в диаметре и продолжало расширяться.

Дом воспарил над огненной круговертью, ускорился и рванул в верхние слои атмосферы, к звездам.

С высоты кальдера напоминала цветок: тычинка из кипящей лавы, лепестки из серого дыма, обрамленные пламенем.

Дом бесшумно поднялся над тонким слоем облаков, ярко сверкая в разреженном воздухе. Двигался он беззвучно; неизрасходованные гигаватты энергии превращались в бело-голубые фотоны.

Внутри, под виртуальным солнцем, раскинулись сияющие пустыни; альпийские луга зацвели с приходом виртуальной весны. Волны новых океанов набегали на берега новых континентов.

Внизу, во тьме, пузырь из огня и пепла разрастался над холодными нагорьями Колорадо.

Первый толчок швырнул Мэтта на пол рядом с Томом Киндлом.

Он сразу предположил, что началось землетрясение. Дом Конноров будто отрастил ноги и поскакал по прерии.

Ухватиться не за что, понял впавший в отчаяние Мэтт. Он был беспомощен, как мышь в катящейся бочке. После тряски, показавшейся бесконечной, ему удалось зацепиться рукой за дверной косяк — достаточно крепко, чтобы поднять голову и осмотреться.

Кругом все было в пыли. От землетрясения пыль поднялась отовсюду. На фоне грохота было слышно, как скрипят потолочные балки. Он не знал, сколько выдержит дом.

Том Киндл валялся на полу, схватившись за раненую ногу.

Мэтт вполз в комнату, где лежал труп Тайлера. Толчки становились слабее, но не прекращались. Он поискал Бет. Тела полковника и Джоуи сцепились в макабрическом объятии; обмякшая рука полковника повисла на плече Джоуи, а ладонь легла на его простреленную голову. Бет лежала примерно там же, где Мэтт ее оставил, но больше не прислонялась к креслу. Девушка соскользнула на пол, дыхание — она еще дышала — было очень прерывистым и влажным.

Пол снова содрогнулся, и Мэтт сгруппировался, пока тряска не прекратилась. Послышался треск сухого дерева, за ним грохот, — должно быть, обвалилась веранда. Окно выскочило из рамы и разбилось о землю.

Когда дрожь стихла, Мэтт подтянулся к подоконнику и бросил торопливый взгляд наружу.

Артефакта он не увидел — окно выходило на другую сторону, — но понял, что тот взлетает. Артефакт еще испускал яркое голубое сияние, но тени, отбрасываемые фургонами и кустами, становились все короче и тянулись к западу.

Распахнулась дверь «глендейла», из нее выглянула потрепанная и ошалелая Эбби, прикрыв глаза рукой от света. Мэтт услышал, как в трейлере кто-то кричит — наверное, Джакопетти. Ему хотелось крикнуть Эбби, чтобы та не подходила к дому; здесь стало небезопасно, стены накренились, было чудом, что обрушилась только веранда. Нужно было как можно скорее, до нового толчка, вынести наружу Бет и Киндла…

Но он не успел ни крикнуть, ни махнуть рукой, ни сделать какой-либо вменяемый жест. Эбби в ужасе раскрыла рот и схватилась за дверь дома на колесах.

Позднее Мэтт сообразил, что под трейлером, должно быть, возник провал, карстовая воронка, открывшаяся в результате землетрясения. Но тогда он увидел лишь, как громадный «глендейл» накренился на левый борт, а фургон перед ним — фургон Мэтта — на правый; первый покатился вперед, в яму глубиной около десяти футов, другой — назад. Машины столкнулись, образовав подобие сплющенной буквы V, и «глендейл» начал соскальзывать вбок.

Эбби покатилась внутрь, в темноту. Надрывные крики Джакопетти вдруг прекратились.

Ничем не прикрытый двигатель «глендейла» чиркнул о разодранный борт фургона Мэтта. В ночную мглу полетели искры.

— Господи, только не это, — прошептал Мэтт.

Не успел он это произнести, как дом на колесах охватило пламя.

События опережали его мысли. Огонь не просто распространялся, он был невероятно стремительным. Еще секунду назад его не было, и вот он уже полыхал повсюду. Боковая дверь «глендейла» выгнулась под невероятно крутым углом.

Мэтт выскочил в окно и побежал через высохший сад Конноров к горящим машинам. Горели уже оба фургона. Взорвался пропановый баллон, и мимо уха Мэтта просвистела шрапнель.

Провал не был глубоким. Но когда Мэтт добрался до «глендейла», огонь перекинулся на шасси, и ему пришлось отступить.

Он звал Эбби. Та не отзывалась. Он подбежал к заднему концу трейлера. Сюда пламя еще не добралось, но с алюминия уже облезала краска, и когда Мэтт попытался залезть в окно, руки сразу покрылись волдырями.

Он рухнул на землю и отполз подальше, туда, куда не доставал обжигающий жар от горящих машин.

Артефакт набирал высоту, становясь все меньше, и наконец скрылся за горизонтом. Его сияние померкло.

Остались лишь сияние горящих фургонов и зловещий свет кальдеры вдали, над которым возвышался широченный столб дыма, веером поднимавшийся к небу.

Прерию еще трясло. Волны были длинными, редкими, как на океане в тихую погоду. Или Мэтту просто показалось.

Можно было ожидать более сильных толчков.

Он подумал о Бет. Ему предстояло еще много работы.

Время ковыляло вперед, точно пьяный. Мэтту кое-как удалось вынести Бет из дома Конноров. Он нашел силы, чтобы вернуться за Томом Киндлом: тот успел доползти до выхода, прежде чем потерял сознание.