Я в задумчивости облизал ложку и отпил немного из кружки с кессом. Как ни забавно, но мыслям о Диане и ее трудностях удалось ненадолго вытеснить переживания о (не)предательстве Аргуса. Даже улыбнулся невольно. Стало до жути интересно, всегда ли эти двое будут друг друга вот так взаимоисключать?

— Мастер Риши, что вас так развеселило?

Изма со своей наблюдательностью оказался крайне не кстати, но ни грубить, ни тем более говорить правду ему я не собирался. Сделав еще глоток кесса, я посмотрел в сторону нахохлившегося в своей темной хламиде, будто наседка, мекта и обронил:

— Предчувствие неприятностей.

— Разве подобное может веселить?

— Все может, Изма. Главное, найти нужную перспективу.

Пока он обдумывал сказанное, я успел окончательно расправиться с едой и поднялся, чтобы убрать за собой, пока сама Чшу’И кормила ненаглядного лейра. В моем жесте не было ничего сверхвеликого — элементарная порядочность и ничего больше. Но все еще занятый напряженной работой мысли старик воззрился на мои действия так, будто я не тарелку помыл, а младенца зарезал. Стало до ужаса неловко.

— Что-то не так?

Мект, услышав вопрос, тоже смутился и быстро отвел взгляд в сторону, словно ничего не случилось. Вот вроде, полная ерунда, а вопрос из головы теперь вылезать никак не хотел. Чего это он так удивился?

— Не припомню, чтобы хозяин хоть когда-нибудь убирал за собой, — вдруг выдал Изма.

Честнее было бы признаться, что я не знал, как реагировать на его слова.

— Ну и что? Я не твой хозяин.

Рептилий взгляд мекта помутнел, отчего сложилось впечатление, будто старик с головой нырнул в воспоминания. Когда я уже было решил, что продолжения не последует, он обронил с такой чудовищной тоской, что даже поежиться пришлось:

— То-то и оно…

Больше я ему вопросов задавать не стал. Только на секунду подумал, что старичок, видно, совсем уже того… с рассудком прощается, но потом решил, что не мне его судить и от греха подальше заторопился в сторону кокпита.

В рубке же царила своя атмосфера. Если, конечно, напряженное молчание и периодические злобные переглядывания можно назвать атмосферой. Гия все так же держалась за штурвал, хотя в гиперпространстве это было и не обязательно; Диана, восседавшая в соседнем кресле, делала вид, что сверяет курс; Затворник, прижимавший собственный зад к пассажирскому сидению, втиснутому в самый угол, за обе щеки уплетал принесенное Чшу’И кушанье и в промежутках между жеванием бубнил:

— Приятно осознавать, что вы еще помните, что это мой корабль.

Чтобы догадаться о том, что тут стряслось, гением быть не нужно было. Очередной спор из-за ерунды. И это в то время, когда следовало бы концентрироваться на кое-чем куда более важном. Как, например, Обсерватория, встреча с которой нас всех ждала. Почесав переносицу, я все же рискнул спросить:

— Из-за чего спорим на этот раз?

Затворник тут же встрепенулся:

— Риши, скажи, у тебя богатый опыт в общении с дамами?

Отчетливый смешок Гии и резковатое движение головы Дианы заставили меня смущенно кашлянуть.

— Не знаю. Едва ли. А что?

Тот насупился и дернул себя за одну из свисавших прядей:

— Нет, тогда ты мне тут не помощник. Понимаешь ли, я все ломаю голову: как объяснить женщине, которой позволяешь сесть за свой штурвал, что ты по-прежнему хозяин ситуации?

Внезапный приступ головной боли, вызванный вопросом, заставил меня поморщиться:

— Во имя Создателя, надеюсь это не эвфемизм?

Гия все же рассмеялась, Диана не отреагировала, а Затворник нахмурился:

— Чего?

Я покачал головой. Ведь не дурак совсем, да и лейр к тому же, а некоторых тонкостей все-таки не чует.

— Эпине, мне двадцать лет. С небольшим. А ты задаешь вопросы, на которые семейный психолог должен отвечать. Думаешь, от меня будет толк?

— Так я и сказал, что не будет! Но надо ж было озвучить.

— Чтобы мы услышали и оценили, — вставила, не оборачиваясь, Гия. — Я поняла тебя, Эпине, не трудись. Но на всякий случай дам совет. Когда я за твоим штурвалом, не козыряй этим перед другими, а то до финиша так никогда и не дотянешь. — Она выдержала паузу, позволив Диане вдоволь насмеяться, и прибавила: — И к твоему сведению, это эвфемизм. Так-то.

— Понял, — сконфуженно пробормотал Затворник, покраснев до кончиков волос.

Я хотел сказать, что до меня суть их шуток не дошла, но потом решил, что оно мне и не нужно. Вникать в тонкости запутанных взаимоотношений лейра, его махдийской подруги и Гии казалось чем-то настолько неправильным, что даже попытка прогуляться в открытом космосе без скафандра на фоне этого стала бы верхом благоразумия. Тем более, что и без этого хватало куда деть энергию. Потому что, чем ближе мы оказывались к месту назначения, тем большему резонансу подвергались Тени вокруг нас. Я-то сам их не ощущал, но вот Затворник, судя по ежесекундно менявшемуся выражению на его лице, чувствовал в полном объеме.

— Осталось недолго, не так ли? — спросил я.

Тот передал недоеденный обед обратно в руки молчаливой Чшу’И и, моментально посерьезнев, проскользнул к бортовым сканерам. Сверившись с показаниями приборов и собственным чутьем, Затворник оглянулся и теперь уже мрачно улыбнулся:

— Ты прав как никогда, Риши. Все так и зудит. Скверное чувство.

Я выдавил из себя улыбку, хотя от комментариев предпочел воздержаться. Пускай Тени и не влияли на меня с той же силой, что на Затворника, я тем не менее оставался их частью. Ничего, конечно, не зудело, но вот изменения в поведении ихора, по идее должного подчиняться исключительно моей воле, нельзя было не заметить. Складывалось впечатление, будто сумрачная красноватая дымка сама стремится ко встрече с Обсерваторией. В глаза пока еще не бросалось, но самые тоненькие из призрачно-дымных колечек уже начинали изгибаться под непривычным углом и тянулись вперед, словно в попытке схватить некую воображаемую цель. Крайне своеобразное зрелище. И пока никто еще его не заметил, я поспешил спрятать руки за спину. От греха, как говорится, подальше.

— Как ты поступишь, когда доберешься до стража? — вопрос, заданный Дианой, прозвучал в тишине рубки подобно выстрелу.

Я вздрогнул, но ответил вроде бы достаточно твердо:

— Сперва доберусь.

И это было чистой правдой. Я понятия не имел, чего ждать от новой встречи с Аргусом и как вообще на нее реагировать. Как ни крути, а его внезапный побег вызывал вопросы, на которые сперва требовалось получить ответы, а уж потом выносить приговор. Конечно, стоило согласиться, что Изма вроде как раскрыл все тайные мотивы своего хозяина и больше тут копать было некуда. Однако списывать со счетов момент, который мект выбрал для неожиданного признания, стал бы только конченный идиот. Слишком уж удобное подобралось время, как раз перед самым отлетом.