Джейсон видел, как побагровела у Шлика шея, слышал, как громко и раздраженно звучит его голос, хотя разобрать слов так и не сумел. Шелленберг наклонился к адъютанту, что-то прошептал тому на ухо, и адъютант сразу устремился к Шлику. Два офицера обменялись сердитыми репликами, после чего оба вернулись на свои места. Шлик выглядел мрачным.

– Дорого бы я дал за то, чтобы подслушать их беседу, – шепнул Питерсон.

Джейсон кивнул. Он был рад, что его коллега и добрый приятель оказался рядом.

Лампы в зале замигали, и публика поспешила занять свои места. Едва свет в зале окончательно погас, Рейчел снова сошла по ступенькам со сцены и устроилась на прежнем месте. «Рейчел или уже Лия? Походка уверенная, как у Рейчел, вид совершенно тот же. – Джейсон взглянул на свои часы. – Когда же они поменяются местами? Удобнее всего было сделать это в антракте».

Представление между тем продолжалось. Оно стало чуть более вялым, потом набрало силу и дошло до кульминации. Финал прошел с большим успехом, на сцену высыпали все участники, завершая свое повествование. Родители наградили юных артистов громом аплодисментов. Стуча каблуками, вскочили от восторга солдаты, остальные последовали их примеру, вызывая артистов снова на сцену. Дети не успели толком уйти за кулисы, как вышли снова, кланяясь зрителям.

Родители с гордостью указывали соседям на своих отпрысков. Питерсон щелкал фотоаппаратом, а Джейсон продвинулся вперед, делая вид, будто записывает в блокнот имена исполнителей, на самом же деле сходя с ума от тревоги за Рейчел. «Отчего она не ушла раньше? И как сможет выбраться отсюда теперь?»

А она снова поднялась на сцену, вскинула руки, призывая зал утихнуть. Поблагодарила всех за то, что пришли, радостно напомнила, что за представлением последует общее празднество и что благодарить за это следует штурмбаннфюрера СС Шлика, который отменил на эту ночь действие комендантского часа.

– Всегда помните о нашем фюрере, о наших доблестных воинах, о том духе дружбы и единения, который царил между нами сегодня. И давайте помолимся Господу Богу о том, чтобы на Земле наступил мир.

«Она что, с ума сошла?» Джейсон хорошо видел, как нахмурился бригадефюрер СС Шелленберг. Власти не призывали немцев молиться о мире. Напротив, им было велено молиться о победах фюрера, если уж они вообще считают нужным молиться. А Рейчел уже улыбалась Шлику своей неповторимой улыбкой – такой невинной и такой соблазнительной одновременно. У Шлика загорелись глаза. Джейсон скрипнул зубами. Рейчел же покинула сцену, но сразу за занавесом замерла, так что внимательному взгляду нетрудно было обнаружить ее, хотя вроде бы никто к ней специально не присматривался. Девушка вскинула руки с раскрытыми ладонями, показала десять пальцев и еще раз улыбнулась Шлику.

Штурмбаннфюрер гордо поднял голову. Он получил обещанный знак.

Тем временем зрители выходили из театра, ясно увидев при свете ламп в зале большое число военных и чиновников нацистской партии.

– И что дальше? – спросил Питерсон, заряжая аппарат новой катушкой пленки.

– Нужно угодить Шелленбергу. Поснимай его свиту, заодно и Шлика снимешь вместе с бургомистром, как было обещано. Думаю, они хотят на время уединиться за кулисами в тесном кругу, а потом праздник переместится в пивные и закусочные, вот тогда все упьются до посинения. Может, и мы к ним присоединимся.

– А нам это нужно? – иронически хмыкнул Питерсон.

– А как же! Во всяком случае, за кулисами – точно. – Джейсон протолкался между зрителями, обходившими сторонкой Шелленберга и Шлика. – Ты сфотографируй декоративные элементы праздника, а я посмотрю, удастся ли что-нибудь разузнать.

Джейсон толкнул боковую дверь, ведущую на сцену, но там путь ему преградил Фридрих.

– Где же она? Почему не ушла раньше? – шепотом спросил американец.

Взглядом Фридрих ясно велел ему немедленно замолчать, но тревога Джейсона была сильнее здравого смысла.

– Вы тот самый журналист! – с упреком произнес кто-то за его спиной.

Джейсон резко повернулся. Со времени их предыдущей встречи юноша вырос на полголовы, и мышц у него прибавилось килограммов на двенадцать-тринадцать.

– А ты – тот самый парень из гитлерюгенда.

Юноша пробрался через складки занавеса.

– Максимилиан Гризер, – представился он и гордо расправил плечи. – Кого вы здесь ищете, герр Янг?

Джейсон смотрел мимо Гризера – он встретился глазами со стоявшей позади него Хильдой Брайшнер.

– Фрау Брайшнер, – произнес американец, отодвигая Гризера в сторону, – я уж боялся, что вы ушли. У меня машина, и я хотел подвезти вас домой. Как я понимаю, супругам Гартман придется задержаться – им нужно убрать декорации.

– Как любезно с вашей стороны, герр Янг, что вы побеспокоились обо мне. Мне действительно все еще трудно ходить. – Хильда постучала палкой по гипсу. – Если вы согласитесь подождать минутку-другую, я с удовольствием воспользуюсь вашим любезным предложением. – И добавила громким сценическим шепотом, чтобы мог слышать Гризер: – Мы приготовили сюрприз для штурмбаннфюрера Шлика – надеюсь, ему понравится. Хотите увидеть своими глазами? – Потом покосилась на Гризера. – И ты, молодой человек, тоже. Тебе не помешает посмотреть, как добрые люди ведут себя друг с другом.

У Максимилиана побагровела шея, но Джейсон не дал ему возможности что-либо сказать.

– Твоему начальнику делают подарок, как я понял, ради укрепления добрых отношений. Поразмысли над этим и заруби себе на носу.

Фридрих шикнул на них:

– Входите, только тихо! Вы же испортите сюрприз!

Джейсон предложил руку фрау Брайшнер и проскользнул на затемненную сцену, задернув занавес за спиной Фридриха. Гризер не отставал ни на шаг.

На противоположной стороне сцены занавес слегка раздвинулся и блеснул лучик света.

– Рейчел? – неуверенно позвал оттуда мужской голос.

Внезапно прогремела команда и сцену залил яркий свет. Актеры, певцы, музыканты оркестра вместе с видными гражданами Обераммергау дружно грянули Deutschland über Alles.

Джейсон никогда прежде не видел, чтобы Герхард Шлик выглядел пораженным, смущенным или растерянным. Но в этот момент в его глазах промелькнули, сменяя друг друга, все названные чувства. За спиной Шлика вдруг вырос бригадефюрер Шелленберг, сияющий, словно гордый отец: две самые красивые девушки из тех, кем гордился весь поселок, подкатили к ним столик на колесиках. На столике красовался предназначенный для высоких гостей затейливый многослойный торт.

Питерсон отбежал вбок, щелкая аппаратом. Яркие вспышки магния следовали одна за другой, фотограф едва успевал менять накалившиеся лампы, швыряя ненужные Гризеру, онемевшему от удивления. Шлик в растерянности уставился на сверкающий вспышкой фотоаппарат и остановил взгляд на активисте гитлерюгенда. Тот, похоже, стал ассистентом Питерсона – наглядный образчик предателя, пойманного с поличным.