Христовы, умножается Христом и утешение наше (2 Кор. 1, 3–5).

Меня утешил Бог, утешил глубочайшим утешением в тяжких страданиях моих. Я знаю, чем утешен я, и это же утешение, по слову апостола Павла, хочу передать вам всем, хочу утешить вас тем утешением, которым Бог утешил меня самого. Свидетельствую перед вами, что по мере того, как будут умножаться скорби ваши, будет умножаться Христом и утешение ваше.

Только все имейте крест Христов, хотя бы мысленно имейте перед очами своими, и в страданиях своих, которых так много, которых испытываете еще очень много, только ко кресту Христову прибегайте, когда душа ваша возжаждет утешения.

Сам же Господь же да управит сердца ваши в любовь Божию и в терпение Христово. (2 Фес. 3, 5).

Аминь.

Слово на Пассии

Простите мне, братия мои, что смею отверзать уста и говорить после того, как слышали вы великое творение, слышали святителя Димитрия Ростовского, его плач над крестом Христовым. Но все-таки Господь, может быть, поможет мне еще хоть немного прибавить доброго в сердца ваши.

Простите дерзость и выслушайте слова мои. «Приидите, ублажим Иосифа приснопамятного». Призываемся ублажить того, кого уже двадцатый век ублажает Церковь Христова, того, который удостоился великой чести погребсти тело Иисусово и стал отселе приснопамятным.

Кто был он и почему стал приснопамятным? Он был один из знаменитейших и важнейших членов синедриона. Он был, как и другой член совета, Никодим, тайным учеником Господним. Читаете вы в Евангелии от Иоанна, в третьей главе, как ночью пришел Никодим к Господу Иисусу Христу, пришел, жаждая слышать слова Его, и сказал: мы знаем, что Ты учитель, пришедший от Бога; ибо таких чудес, какие Ты творишь, никто не может творить, если не будет с ним Бог (Ин. 3, 2).

Не думайте, что только эти два члена синедриона, обладавшие благородным сердцем, уверовали во Христа: было много и других уверовавших во Христа из числа фарисеев и книжников. Но все они утаивали свою веру, не смея признаться в ней, ибо боялись постановления синедриона, что всякий, верующий в Иисуса Христа, должен быть отлучен от синагоги.

Боялись, боялись этих злых первосвященников и фарисеев, боялись быть отлученными от синагоги и потому только тайно содержали в сердце своем учение Христово.

Что же случилось теперь, когда умер на кресте Господь наш Иисус Христос, что случилось с Иосифом и с Никодимом? То, что увидели они на кресте страшнейшее из всех преступлений, совершенных когда-либо, смерть Величайшего Праведника, смерть безмолвную, смерть безропотную.

Когда увидели, сердца их содрогнулись, в душе произошел глубокий, глубокий переворот, от былого малодушия сразу ничего не осталось. Презрели, презрели сами себя за то, что только тайно следовали его учению, и воспылали они горячим, благородным стремлением исповедать хоть теперь открыто веру свою во Христа, и исповедали, ибо то, что они сделали – торжественное погребение Господа – было открытым признанием веры их, было даже демонстрацией.

Они безбоязненно исповедали веру и любовь ко Христу; от прежнего малодушия ничего не осталось, душа их воспарила высоко-высоко. И эта вера, эта любовь без остатка изгнала из сердца их низкий и малодушный страх. Вот за что прославляет их Церковь, вот почему поет она: «Приидите, ублажим Иосифа приснопамятного».

Навсегда, навсегда стал он памятным миру христианскому за то, что не побоялся открыто исповедать Господа Иисуса Христа, не побоялся явить высокое благородство духа своего, явить веру, явить любовь.

А теперь обратимся к самим себе. Скажите, мало ли среди нас людей, подобных Никодиму и Иосифу, когда они были только тайными учениками Христа? О, как много, как страшно много! О, как много, как страшно много тех, которые не боятся страшных слов Христа: кто отвергнется Меня пред родом сим прелюбодейным и грешным, того отвергнусь и Я пред Отцом Моим Небесным. (См. Лк. 12, 9).

Что удерживало Иосифа и Никодима до смерти Христа от того, чтобы явить себя учениками Его? Страх иудейский. А вас удерживает иной страх, уже не иудейский. Убоимся же слов Христа, убоимся быть только тайными учениками Его. Помните, что требует Господь открытого исповедания святого имени Его.

Не ублажайте себя мыслями и словами: «Мы в душе веруем, и Бог это знает. Зачем непременно должны являть свою веру пред людьми, почему не поступать, как поступают многие? Почему не прятать свои образа в платяной шкаф, чтобы их не видели? Мы не отвергаемся, образа есть у нас, они только в шкафу».

Да не обманывает никто из вас себя. Если бы Иосиф и Никодим не исповедали так открыто пред всеми свою веру, не ублажала бы их Церковь, не стали бы они друзьями Христовыми, не удостоились бы великого счастья погребсти Господа нашего Иисуса Христа: «Приидите же, ублажим Иосифа приснопамятного и воспламеним сердца свои желанием подражать ему в открытом исповедании пред людьми нашей веры во Христа, Спасителя нашего».

Аминь.

Слово в Великий понедельник

После торжественного входа Господня в Иерусалим Господь Иисус Христос возвратился в Вифанию и там провел ночь. Поутру же, возвращаясь в город, взалкал; и увидев при дороге одну смоковницу, подошел к ней и, ничего не найдя на ней, кроме одних листьев, говорит ей: да не будет же впредь от тебя плода во век. И смоковница тотчас засохла (Мф. 21, 18–19).

Когда читаем мы об этом событии, тогда у многих смущается сердце: что такое случилось с Господом Иисусом? Ведь Он всегда был благостным и кротким, только добро творил: больных исцелял, слепым очи отверзал, мертвых воскрешал, а тут вдруг проклял – проклял дерево, разума не имеющее.

Что это значит? Неужели Он действовал под влиянием раздражения, гнева на смоковницу, на которой не нашел плодов? Неужели виной этому голод? Конечно, об этом и речи быть не может, ибо знаем, что Он постился сорок дней в пустыне перед тем, как выступить на божественную проповедь Свою.

Сказано в повествовании о беседе Господа с самарянкой, что ученики, увидев Его беседующим с самарянкой, удивились и предложили Ему пищу, за которой ходили в город, а Иисус сказал им: у Меня есть пища, которой вы не знаете… Моя пища есть творить волю Пославшего Меня и совершить дело Его (Ин. 4, 32–34).

У него, как всегда, была другая пища, совсем не обычная пища. Не может быть речи о том, чтобы голод руководил Им, когда Он проклял смоковницу. Как объяснить это удивительное действие Господа? Скажу, что есть много в словах и делах Его