Вдобавок сошел с дистанции его первый фельдшер, ГошкаМирончиков. Это с Сычом он все время чувствовал себя как на острие ножа, а стем жадюгой все основывалось на вульгарной купле-продаже. К сожалению, и этогофраера сгубила жадность. У него даже не хватило мозгов сообразить, что в основевсякого шантажа – собственная гибель. Ну, предположим, заложит он доктораРутковского. Но ведь ассистировал ему именно Гоша, получивший за это совсемнемалую сумму! И наивно предполагать, что Рутковский не потянет за собойподельника. Но до Гоши это почему-то не доходило. Он начал намекать… Правда,Владислав не допустил, чтобы дело пошло дальше намеков.

Можно сказать, от Мирончикова он отделался легким испугом. СЭльдаром оказалось сложнее. Потрясение, которое произвела на Гелия смерть егодруга Вадика, было настолько сильным, что у него опять начались припадки, аведь казалось, что они остались в Озерном – вместе с воспоминаниями о ПетькеХоврине, отрубленной голове Супера и застреленном Деме. Нет, конечно, Гелийничего не подозревал, он даже помыслить не мог, что его брат знает о страннойсмерти Вадика больше, чем говорит, однако сама эта смерть была слишком ужаснойи слишком внезапной, чтобы не травмировать и без того ранимого, чувствительногоюнца. Владислав, конечно, не показывался Гелию на глаза, тот вообще неподозревал, что его спаситель тоже обосновался в Нижнем, однако от ЭльдараВладислав узнавал самомалейшие детали о самочувствии Гелия и ни дня нечувствовал себя спокойным. Здоровье Гелия, его безопасность – это была та цепь,на которой он крепко держал Эльдара, но случись что-то с Гелием, и – Владиславэто прекрасно понимал! – его брат мгновенно сорвется с крючка. Самым разумнымбыло бы сразу отправить старшего Мельникова туда же, куда он отправил ГошкуМирончикова, но без Эльдара он пока не мог обойтись. Ведь предстояло еще разпройти тем же самым страшным путем – путем риска и смерти… ради жизни Севки!

Странно, как странно – раньше, когда братишка былсчастливейшим из смертных, баловнем судьбы, Владислав не мог припомнить, чтобытак любил его. Он много работал в кардиоцентре имени Бакулева, считался однимиз самых перспективных молодых хирургов, ездил на стажировку к Дебейке, получалзаманчивые предложения из Америки и Франции, – словом, жил своей жизнью,изредка допуская в нее преуспевающего отца и упоенного удачей младшего брата.Гордился им, да, но чуточку насмешливо, снисходительно, уверенный, чтоувлеченность Севки спортом – не более чем игра… ну да, только это оказалась играсо смертью.

Услышав приговор брату, узнав, что надежда на спасениепрактически равна нулю, потому что почти нет шансов получить донорский орган,он едва не сошел с ума от безысходности. Рядом сходил с ума Севкин отец,впервые за весь свой немалый век осознавший, что существует нечто неуловимое,чего не купишь ни за какие деньги, и это нечто называется очень просто – жизнь.Именно это убивало Корнилова: сознание, что нечеловеческие силы, потраченные имна создание мощного состояния, которое вроде бы должно послужить страховкой отвсех превратностей судьбы, – эти силы потрачены зря. Несколько лет назад он несмог предотвратить гибель жены и дочери – именно потому, что еще не был такбогат, чтобы оплатить две дорогостоящие операции. Теперь он мог позволить себевсе… а судьба опять смеялась ему в лицо!

Одно время старик просто рассыпался на глазах, и поэтомунеудивительно, что не ему, а Владиславу пришла в голову мысль: если что-то иможет спасти Севку, то это именно большие, может быть, огромные деньги. На нихбудет куплено то главное, что лежит в основе всякого человеческогосуществования: счастливый случай.

Однако вышло так, что платить пришлось дважды.

Карина – это был вообще-то запасной вариант, неожиданноставший основным. На первом месте стоял Вадик Черников – именно ради негооперация была перенесена в Нижний Новгород. Но вот сорвалось дело… Между этимидвумя смертями – Черникова и Карины – должно было пройти некоторое время, чтобыдва «помолодевших» инфаркта подряд, случившиеся в дежурство доктораРутковского, не ударили кому-нибудь в глаза. Каждый день он звонил старику,каждый день готов был услышать, что Севка не дождался.

Дождался все-таки!

Они следили за Кариной несколько дней. Предстояло свестивоедино готовность чартерного рейса, его собственное дежурство и дежурствоЭльдара с ежевечерней пробежкой Карины, а также обеспечить исчезновение сестры.На все это пришлось затратить немало сил и денег. Хорошо, хоть в вечер операциивокруг Карины не мельтешил ее кавалер, этот долговязый Иванов. Черт, каково жебыло изумление Владислава, когда он застал этого же самого Иванова практическив постели Александры!

В той самой постели, куда ему самому так и не удалосьпопасть…

Александра только и делала, что озадачивала его. Едваизбавившись от угрозы смерти, она ринулась предупреждать Золотовых обопасности! Может быть, единственный раз за все это время Владислав от душипосмеялся, представив изумление бедняги банкира. Но веселье его закончилосьдовольно быстро – в ту минуту, когда он вдруг увидел Александру во двореподстанции «Скорой помощи», на похоронах своего второго помощника (а точнее,пособника, соучастника!) – Хведька Сыча, Федора Сычова.

Александра, Александра… Стоило ей заговорить о какой-тостарушонке, которая видела «большой черный автомобиль», сбивший Карину, какВладислав с тоской понял, что Сыч не будет последним трупом во всей этойзатянувшейся истории. Ну, о старухе не стоило беспокоиться, все с ней должнобыло пройти легко – так и прошло. А вот при виде Александры он чуть ли не впервыеиспытал щемящую печаль и пожалел, что снова придется убивать. И все-таки онкомплексовал по этому поводу гораздо меньше, чем даже сам ожидал. Слишкомустал, слишком хотелось, чтобы все поскорее закончилось.

А вот не вышло – поскорее.

Если посчитать, в последние три дня он пытался расправитьсяс Александрой – сколько раз? Вечер пятницы, когда Иванов, оказавшийсяРостиславом Казанцевым, увидел его в квартире женщины, только что ставшей еголюбовницей. Пришлось уйти, чтобы не светиться, но вечер не пропал даром –Владиславу удалось прочно посеять в душе Александры семена недоверия к еекрасавчику. Опять-таки имела место быть счастливая случайность – откуда-то наруке Ростислава взялся шрам, точь-в-точь как шрам этого хачика Асланчика,который из всей тройки «боевиков», нанятых Владиславом, оказался наиболееэффектным.