Он впервые подумал, что ему трудновато придется, когда всезакончится. Сможет ли вернуться к прежней размеренной, благопристойной жизни?Хотя еще не факт, что у него вообще будет такой шанс. Но, чтобы был, надо дляначала убрать с пути этого типа! Пока он мельтешит под ногами, практическиневозможно довести до конца дело с Александрой.

Он помахал над головой обеими руками, как бы давая понять,что безоружен. Свет тотчас пригас. Ну да, этому типу тоже не терпитсяпоговорить со своим соперником. Или жертвой?.. Ну, это мы еще поглядим.

Он шагнул к дверце, взялся за ручку. Нажал, дернул к себе,одновременно изо всех сил прижав дверь коленом. Пожал плечами: не могу, мол,открыть.

– Заело! – крикнул он. – Открой, надо поговорить!

Черт, эти тонированные стекла – такая гадость, они иногдажутко мешают…

Привскочил на подножку, заглянул в кабину со стороныветрового стекла, сделав возмущенное лицо.

Водитель сидит неподвижно, наблюдая за ним.

– Открой, тебе говорят! Поговорим, как люди. Боишься, чтоли?

И опять начал вертеть ручку, зажимая дверь ногой. Идобился-таки своего: водитель приоткрыл дверцу из кабины, усмехнулся:

– Ну, чего ты рвешься? Чего тебе…

И получил выстрел почти в упор.

Он и не знал, что у этого старого револьвера такая отдача,что он так пляшет в руке! Оглохнув от грохота, чуть не выронил оружие извзмокшей руки, поймал курок снова, нажал… выстрела не последовало.

Осечка? Патрон перекосило?

И вдруг что-то загрохотало рядом, вцепилось в полу куртки,рвануло – да так, что он едва устоял на ногах и вынужден был обернуться.

Серая собачонка моталась вокруг, накрепко закусив крайкуртки. Отшвырнул ее ногой, она жалобно взвыла, но тотчас снова бросиласьвперед.

– Атос, Атос, назад! – завопил кто-то из темноты. –Помогите! Сюда!

Он суматошно огляделся, водя револьвером, снова и снова давяна курок, но толку не было. Точно, перекосило патрон! То есть он фактическибезоружен. Надо уходить, скорее.

Еще одним пинком отшвырнул проклятущего пса – тот с визгомпокатился по земле – и кинулся в темноту.

Скользкая, неровная дорога скакала под ногами, надсадноедыхание разрывало горло. Он бежал куда попало, метался, мгновенно спутав всепути, но, очевидно, что-то вело его, куда надо, он даже не удивился, когдавпереди показались огни автостоянки.

Остановился, переводя дыхание, оглянулся. Ну, оторвался,конечно. А паршивой собачонке небось хребет переломил, то-то она визжала, какрезаная. На миг защемила сердце жалость, но это было так глупо, так глупо, чтоон не выдержал – усмехнулся.

Да уж…

Изогнулся, ощупывая куртку. Интересно, завтра, ввоскресенье, найдет он какую-нибудь мастерскую, где смогут как следует зашитьдыру? Вот еще не хватало хлопот, и без того дел невпроворот! Но сначала, с утрапораньше, надо найти Гелия. Потом разобраться с его братом. Потом, потом,потом… похоже, ему все-таки не обойтись без посторонней помощи.

Каждый вечер он засыпал с надеждой, что следующий день будетпоследним в цепи его мучений, но вместе с утром наваливались новые и новыезаботы.

Он вспомнил, что случилось несколько минут назад, – ирасправил плечи, словно с них свалилась тяжесть. Во всяком случае, одна тяжестьсвалилась точно. Ну невозможно остаться в живых после выстрела в упор!

Только тут он заметил, что все еще сжимает в левой рукеревольвер, и с досадой сунул его в карман.

Да… повезло, что так темно, что улицы уже пусты. Повезлонынче – будем надеяться, повезет и впредь!

* * *

– Извините, от вас нельзя позвонить? – робко спросилаАлександра, поглядывая на грязно-зеленый пластмассовый аппарат.

Молодой оперативник сначала быстро сложил в стопку листкипротокола ее показаний, посмотрел в окно, словно спрашивал у кого-то совета, итолько потом нехотя сказал:

– Звоните. У нас через девятку.

Она набрала сначала ноль девять, потому что не знала нужногономера, и долго слушала размеренный голос: «Пожалуйста, ждите соединения стелефонисткой. Пожалуйста, ждите соединения с телефонисткой. Пожалуйста,ждите…» Наконец что-то щелкнуло, и прорвался совсем другой голос – живой инапористый:

– Десятая, добрый день, слушаю вас!

– Пожалуйста, приемный покой Пятой больницы.

– «Скорой помощи»? – уточнила справочная.

– Да.

– 34-34-67.

– Спасибо.

Александра положила трубку и робко поглядела на своегомучителя. Никаким другим словом она не могла бы назвать этого коренастого и, вобщем-то, симпатичного парня, который вот уже час терзал ее заковыристымивопросами, нипочем не желая поверить, что нападение меченого шрамом абрекапроизошло совершенно случайно. Именно на такой версии – случайного ограбления –настаивал и очухавшийся абрек. Александра настойчиво отнекивалась от всехпредположений въедливого опера, хотя ее порою так и подмывало выложить все своидогадки. Однако в следующую минуту они казались сущими нелепостями, и она вновьуходила в себя. На беду, в кабинет заглянул тот самый эксперт, который вчераобыскивал в ее присутствии дом покойного Эльдара Мельникова, и подозрительностьопера выросла ровно вдвое. В его глазах Александра теперь была криминогеннымфактором данного района, этаким катализатором преступлений, и она всерьезначала опасаться, что вырваться на свободу в ближайшие трое суток не удастся –кажется, ровно на этот срок милиция имеет право задержать любого человека безпредъявления ему конкретных обвинений? А вот интересно, у нас задержанный имеетправо на два телефонных звонка или только на один, как в американских боевиках?

– Извините… а еще раз позвонить можно?

Опер поджал губы:

– Вообще-то аппарат служебный.

– Хорошо! – обрадовалась Александра. – Я тогда в автоматсбегаю позвоню, ладно?

Коренастый посмотрел вприщур, недоверчиво: мол, сбежишь ведьсразу! И кивнул с явной неохотой:

– Ладно, звоните. Где вы тут будете автоматы искать?

Приемный покой был занят, занят, занят. Александра снова иснова накручивала эти несчастные 34-34-67, не поднимая глаз и чувствуя на себеосуждающий взгляд опера.