Гамбург, раздраженный благосклонностью, какую англичане оказывали Штаде, присоединился к Ганзе во втором обращении к императору, надеясь принять против Штаде энергичные меры. В 1597 г., после долгого периода нерешительности, Рудольф II, возможно подстрекаемый Испанией, запретил «Купцам-авантюристам» приезжать в Германию, а немецким купцам вести с ними дела под угрозой объявления вне закона под тем предлогом, что «Купцы-авантюристы» преследуют

монополистическую политику и препятствуют свободе на море. Почти сразу же последовала контратака. 13 января 1598 г. Елизавета I приказала закрыть лондонский «Стальной двор» и запретила ганзейцам торговать и даже просто находиться на территории ее владений. Исключение сделали только для купцов из Данцига и Эльбинга, которые не были подданными императора[58]. Вскоре здания «Стального двора» были конфискованы.

Этот произвол вызвал в Германии большие волнения, но на самом деле, как и в случае с новгородским «Немецким подворьем» столетие назад, закрытие «Стального двора» лишь официально подтвердило непоправимый закат ганзейской торговли в Англии. Конфискация «Стального двора» стала просто видом репрессалий, и в 1606 г. «Стальной двор» вернулся владельцам. Но спасать контору было уже поздно.

В континентальной Европе Ганзе пришлось перенести еще более серьезное поражение, когда Штаде отказался смириться с потерей выгодной для него торговли с Англией и, не тронутый исключением из Ганзейского союза, в 1601 г. успешно повел переговоры о возвращении «Купцов-авантюристов». Шесть лет спустя император подтвердил привилегии этой английской компании. В 1611 г. Гамбург, после некоторой заминки, также решил возобновить льготы для «Купцов-авантюристов» примерно на тех же условиях, что и в 1567 г. Это соглашение оказалось очень выгодным как для англичан, так и для Гамбурга, однако Ганзе был нанесен очередной удар. Ганзейских купцов, которые веками контролировали торговлю с Англией на севере Германии и на Балтике, вытеснили из туманного Альбиона, а конкуренты заняли их место даже в самой Германии.

Растущее доминирование иностранцев, неудачи на востоке и западе и откровенное отсутствие единства среди городов составляют неопровержимое доказательство упадка Ганзы во второй половине XVI в. Однако тот же период отличался беспрецедентным ростом ганзейской торговли, особенно заметным в отдельных крупных портах. По сути такой результат вызван общим ростом европейской торговли в тот период, связанным как с увеличением количества кораблей, так количества перевозимых товаров. Данное явление подтверждается так называемыми «зундскими сводками», которые сохранились более-менее в целости начиная со второй половины XVI в. Ганза очень выиграла от общей экспансии, хотя и в меньшей степени, чем ее конкуренты. Особенную выгоду она получила от увеличившегося спроса на зерновые в Нидерландах, на Пиренейском полуострове и в Италии; от разрушения Антверпена, из-за чего некоторые крупные иностранные компании учредили свои представительства на севере Германии; а также от войны между Испанией и Соединенными провинциями Нидерландов, что позволило ей, пусть частично и временно, перехватить торговлю, которую обычно вели голландцы. Поэтому не будет парадоксом сказать, что в дни своего заката Ганза достигла большей степени торгового процветания, чем в дни своего расцвета.

Одним из факторов успеха Ганзы стал ее торговый флот; по оценкам Вальтера Фогеля, в конце XVI в. он насчитывал 1000 кораблей вместимостью в 45 тысяч ластов (90 тысяч тонн); треть судов принадлежала Любеку, еще одна треть – Гамбургу. Это составляет рост примерно в 50 % по сравнению с ганзейским флотом в конце XV в.

До Тридцатилетней войны любекский флот всегда был больше, чем флот любого другого ганзейского города. В 1595 г. у Любека было 253 корабля, причем вместимость 50 из них превосходила 120 ластов, при общей вместимости около 9 тысяч ластов. Возможно, в XVII в. количество кораблей еще увеличилось. На верфях всегда кипела работа; каждый год на воду спускали 15–20 судов: в 1608–1620 гг. – 270 кораблей вместимостью от 40 до 50 ластов; в 1621–1641 гг. – 457 кораблей, вместимость 6 из которых превышала 200 ластов, а вместимость 73 составляла 120 ластов. Очевидно, судостроители начали изменять конструкцию судов применительно к тогдашним требованиям торговли. До 1608 г. и после 1621 г. они производили больше крупных кораблей, предназначенных для рейсов в Испанию. Во время перемирия между Испанией и Нидерландами, когда голландцы снова захватили

большую часть торговли с Пиренейским полуостровом, там строили более мелкие суда, рассчитанные на торговлю со странами Прибалтики. Тридцатилетняя война не сказалась на деятельности любекских верфей. Спад не давал о себе знать до периода после Вестфальского мира.

Ганзейская флотилия больше не представляла весь немецкий торговый флот, как в XV в., поскольку последние 30 лет XVI в. были отмечены внезапным беспрецедентным ростом торговой флотилии небольшого города Эмдена, который не входил в Ганзейский союз. Судя по документу 1572 г., Эмден служил портом приписки для 572 кораблей. Вместимость 10 из которых превышала 100 ластов, а общая вместимость составляла 21 тысячу ластов. По сути, эмденская флотилия стала сопоставима с английским торговым флотом. Подобный казус легко объяснить. Голландцы, восставшие против испанцев, больше не могли торговать с Пиренейским полуостровом. Поэтому они создавали многочисленные компании в Эмдене, чтобы продолжать торговать под нейтральным флагом. Но переменчивая судьба города и Нидерландов способствовала быстрому закату Эмдена. К концу XVI в. эмденская флотилия уменьшилась наполовину, а в начале XVII в. сократилась до четверти своего прежнего размера. Но даже такая флотилия еще позволяла порту играть заметную роль в северных морях.

Ганзейский флот был намного меньше, чем голландский, который стремительно развивался. По примерным оценкам, в конце XVI в. вместимость судов голландского торгового флота составляла 120 тысяч ластов, а в зените, в середине XVII в., – 250 тысяч ластов. Кроме того, голландцы явно превосходили ганзейцев в искусстве судостроения. Начиная с 1595 г. они строили множество грузовых судов нового типа, флейтов, длина которых в 4–6 раз превышала их ширину; они отличались низкой осадкой и улучшенной оснасткой. Флейт был быстроходным кораблем и мог совершать не один, а два рейса в год с Балтики в Испанию. У ганзейцев не оставалось иного выхода, кроме как строить корабли нового типа самим; однако лишь в 1618 г. на любекской судоверфи спустили на воду первый флейт. Превосходство голландцев было подавляющим со всех точек зрения. Тем временем англичане стремительно наращивали производство судов. В 1582 г. общая грузоподъемность судов английского торгового флота составляла 67 тысяч тонн, в 1629 г. – 115 тысяч тонн; к тому времени по тоннажу он превосходил ганзейские суда. Грузовместимость французского и испанского флотов оценить невозможно.

В XVI в. ганзейцы значительно расширили сферу своей морской торговли. Ежегодно около 15 больших кораблей из Гамбурга ходили на север, в Исландию, и возвращались с треской. В 1602 г. Кристиан IV, король Дании, запретил им ходить в Исландию, что не помешало Гамбургу по-прежнему считаться континентальным рынком для исландской трески. На востоке несколько кораблей из Бремена и Гамбурга следом за англичанами доходили до Архангельска; но на том направлении регулярная торговля не велась.