Воплотить принятые меры в жизнь оказалось непросто. К тому времени многие немецкие купцы прочно обосновались в Антверпене, женились и завели компании с иностранными партнерами, то есть делали то, что Ганза всегда запрещала. Этим husgesetene («обитателям-домовладельцам»), как их называли, приказали переехать в любой ганзейский город по их выбору вместе с женами и детьми, а свои дела в Антверпене передать неженатому агенту. Тринадцать из них, включая очень богатых, отказались, предпочтя такому исходу лишение всех ганзейских привилегий.

Однако этого оказалось недостаточно. Было очевидно, что даже те купцы, которые подчинились приказу, продолжат вести запрещенные коммерческие операции в компании с гражданами Антверпена. Чтобы положить конец такой деятельности, Зюдерман задумал честолюбивый план построить крупный центр, где они обязаны будут селиться и вести торговлю. Так было всегда заведено в других конторах, за исключением Брюгге. В 1563 г. Антверпен согласился с его замыслом, выделил участок на краю нового города, взял на себя треть расходов на строительство и передал Ганзе полное владение построенным зданием.

Работу поручили антверпенскому архитектору; она была завершена через четыре года (1564–1568). Здание стало самым большим ганзейским гражданским строением. Сохранился рисунок ван Удена, который дает представление о его размерах. Здание было в форме четырехугольника, окружавшего большой внутренний двор на 5 тысяч квадратных метров, а длина фасада составляла 80 м; окон в здании было «столько, сколько дней в году», в нем имелось 23 кладовых, 133 спальни и 27 погребов, а также дортуары, трапезные и кухни. Оно стало подходящим символом возрождения ганзейской мощи и как будто сулило блестящее коммерческое будущее.

Но Ганзе не везло. Еще до того, как здание было достроено, начались иконоборческие беспорядки, которые стали предвестниками междоусобицы, и экономическая активность города начала ослабевать. Вскоре контора столкнулась с неразрешимыми финансовыми трудностями, которые усугубились в 1576 г. после разграбления города испанцами. Долги, которых к тому времени накопилось на 18 тысяч фунтов, невозможно было заплатить, как надеялись, из взимаемого налога с оборота. Ганзейские города пришли на помощь конторе с помощью «взноса», который в 10 раз превышал обычный налог, но даже такая мера принесла лишь 5 тысяч талеров. Осада Антверпена Александром Фарнезе в 1584 г. вызвала бегство последних купцов. В 1591 г. пришлось прибегнуть к новому «взносу», в 40 раз превышавшему обычный ежегодный налог. Ганзе даже пришлось продать табличку конторы; правда, ситуацию это спасло.

Серьезнее финансовых затруднений стала полная неудача попытки восстановить ганзейскую торговлю в Нидерландах через антверпенскую контору. Пришлось глубоко сожалеть не только о разрушении Антверпена. Кёльн и Гамбург выгадали на иммиграции иностранных купцов. Но со строго ганзейской точки зрения безуспешная попытка воссоздать контору в Нидерландах, которая вполне могла возродить увядающую солидарность городов, нанесла смертельный удар по Ганзейскому союзу.

В Англии ганзейская торговля в первой половине XVI в. продолжала процветать, и немецким купцам в целом успешно удавалось требовать соблюдения своих привилегий. Как и прежде, такие льготные условия проистекали из доброй воли, выказанной по отношению к ним королевской властью. Но во второй половине века положение начало меняться. Монархия стала поддерживать «Купцов-авантюристов» и поощрять английскую торговую экспансию в континентальную Европу. В таких условиях ганзейская торговля в Англии не могла не сократиться.

В 1553 г. Эдуард VI объявил о прекращении ганзейских привилегий. Понятие Ганзы, по его словам, было настолько туманным, что выгодами членства в Ганзейском союзе мог пользоваться кто угодно. Через несколько месяцев королева Мария I официально восстановила права ганзейцев, хотя их по-прежнему не соблюдали. В результате Ганза объявила о приостановке торговли. Однако в следующем году Ганзейский союз уполномочил немцев торговать с англичанами в Нидерландах и сохранил блокаду только по отношению к самой Англии. Принятые меры способствовали тому, что блокада стала неэффективной.

После восхождения на престол Елизаветы I обстановка на время разрядилась. В 1563 г., когда началась война между Англией и испанскими Нидерландами, Ганза продемонстрировала свойственную ей нерешительность. Несмотря на усилия Зюдермана, Кёльн и Гамбург, которые главным образом и были заинтересованы в сохранении торговли с Англией, отвергли попытку образовать альянс с регентом Нидерландов. Хуже того, поскольку англичане учредили основной оптово-экспортный рынок для своего сукна в Эмдене – неганзейском городе, – Гамбург предложил им привилегированные условия в своем городе. В 1567 г. подписали соглашение сроком на 10 лет, и Зюдерману не удалось его предотвратить. «Купцам-авантюристам» передали два дома, правовые гарантии и освобождение от налогов более или менее на тех же условиях, что предоставлялись и своим гражданам. Им запрещалось лишь торговать в розницу, вести коммерческие операции на Эльбе и самим красить и отделывать свои ткани. Хотя в одной статье оговаривалось, что данное соглашение не должно идти в ущерб ганзейским привилегиям в Англии, оно стало настоящим предательством сообщества. Гамбург поставил свои интересы выше интересов других городов. Соглашение оказалось для Гамбурга очень выгодным, но в остальном ганзейская торговля в Англии сократилась, в то время как английская торговля в Германии расширилась. Ганза лишний раз продемонстрировала свою слабость, не посмев принять решительных мер против Гамбурга. Союз ограничился лишь давлением на город и требованием аннулировать соглашение, что в конце концов удалось. Тем временем в Англии немецких купцов, в том числе из Гамбурга, постоянно донимали, и в 1578 г. городской совет Гамбурга решил не продлевать привилегии «Купцам-авантюристам». Но они продолжали свои операции, сделав сначала Эмден, а затем Штаде центрами импорта для своего сукна.

Английские купцы проникали не только в Западную Германию, но и на Балтику, где им удалось обернуть к собственной выгоде соперничество между ганзейскими городами. Когда Данциг, который они посещали чаще остальных городов, начал проявлять к ним враждебность из-за того, что его гражданам в Англии чинили препоны, англичане перебрались в Эльбинг. После долгих переговоров «Купцы-авантюристы», объединившиеся в Восточную компанию, в 1579 г. получили привилегированное здание в городе. Ганзе не хватило решимости для того, чтобы публично осудить Эльбинг. Правда, впоследствии город, очевидно, не считали членом Ганзейского союза. Судя по всему, это не слишком повредило городу. Когда несколько лет спустя обсуждался вопрос о его повторном приеме в Ганзейский союз, Эльбинг предъявил такие непомерные требования, что в 1618 г. его заявку отклонили.

Английские привилегии, предоставленные Эльбингу, оставались в силе до 1628 г. Сначала они оказались весьма выгодными для города. Более сотни английских кораблей заходили туда в 1586 и 1587 гг., а затем до 1612 г. – до 50 кораблей в год. Англичане ввозили ткани и вывозили зерно и лен. Зловещим признаком стало то, что Гамбург преуспел, предав ганзейскую солидарность.

Тем временем Любек пытался помешать торговым успехам англичан и не придумал ничего лучше, чем обратиться к императору Рудольфу II и обвинить «Купцов-авантюристов» в образовании монополии вопреки законам Священной Римской империи. Любек даже получил от рейхстага решение об изгнании англичан, которое, правда, император отказался подписать. Англичане остались непреклонными и, особенно после разгрома Непобедимой армады, стали все более неподатливыми. В 1589 г., обвинив Ганзу в том, что она поддерживает испанцев, они захватили возле Лиссабона 60 ганзейских кораблей. После того немецкие купцы почти совсем покинули «Стальной двор».