В обычный день страницы сайта http://prisonexp.org просматриваются более 25 000 раз. Это более 38 млн раз с момента его создания. В разгар скандала, связанного со злоупотреблениями в тюрьме Абу-Грейб в мае и июне 2004 г., интернет-трафик сайта Стэнфордского тюремного эксперимента (и его родительского сайта, http://socialpsychology.org) превышал 250 000 просмотров в день. Такая популярность свидетельствует не только об интересе общества к психологическим исследованиям, но и о желании многих людей понять движущие силы тюремного заключения или, говоря шире, движущие силы власти и подавления. Возможно, эти данные также отражают культовый статус, который приобрел наш эксперимент во многих странах мира.

Одно яркое, очень личное впечатление о веб-сайте СТЭ я нашел в следующем письме, которое написал мне девятнадцатилетний студент-психолог, рассказавший о своих впечатлениях от просмотра материалов. Они позволили ему лучше понять тот ужасный опыт, который он пережил во время обучения в военном учебном лагере:

«Я начал смотреть [видеопрезентацию Стэнфордского тюремного эксперимента] и скоро уже чуть не плакал. В ноябре 2001 г. я вступил в ряды морской пехоты США — я мечтал об этом с детства. Проще говоря, я стал жертвой постоянных незаконных физических и психологических злоупотреблений. Расследование показало, что меня избивали не менее 40 раз, причем избиения были ничем не спровоцированы. В конце концов, чтобы избавиться от всего этого, я предпринял попытку суицида и в результате был уволен из учебного лагеря морской пехоты США. Я находился на этой базе около трех месяцев.

Я хочу сказать, что манера поведения ваших охранников невероятно похожа на то, что делают инструкторы тренировочного лагеря. Я был поражен параллелями между поведением ваших охранников и одного инструктора, которого помню особенно хорошо. Со мной обращались почти так же, как с вашими заключенными, а иногда и хуже.

Одним особенно ярким инцидентом была попытка подавить солидарность взвода. Меня заставили сесть посередине отделения барака [жилого помещения] нашей команды и кричать другим новичкам: „Если бы вы, ребята, шевелились быстрее, мы бы не занимались этим так долго“, при этом каждый новичок держал на голове очень тяжелый ящик для обуви. Это напомнило мне, как ваши охранники заставляли заключенных кричать: „№ 819 — плохой заключенный“. После попытки суицида, несколько месяцев спустя, когда я был уже дома, в безопасности, я мог думать только об одном — вернуться туда и доказать другим новичкам, что сколько бы инструктор не называл меня плохим солдатом, я не такой. [Точно так же хотел поступить ваш заключенный Стью-819.] Я помню и другие случаи: отжимания в качестве наказания, бритье голов, отсутствие какой-либо личностной идентичности, кроме „курсант такой-то“. Все это очень напоминало ситуацию во время вашего исследования.

Ваш эксперимент состоялся тридцать один год назад, но информация о нем помогла мне понять то, чего я не понимал раньше, даже после лечения и консультаций. Ваша работа помогла мне осознать, что случилось со мной почти год назад. Конечно, это не оправдывает поведения инструкторов, но теперь я понимаю причины их действия — и дело не только в том, что они были садистами и упивались властью.

Короче говоря, доктор Зимбардо, спасибо вам».

Полное и яркое описание воспитания морского пехотинца можно найти в книге Уильяма Мареса «Морская машина»[245].

Похоже, в этом небольшом эксперименте есть что-то, представляющее непреходящую ценность, и не только для представителей социальных наук, но и — причем, по-видимому, даже в большей мере — для всех нас. Сейчас я думаю, что некий «таинственный компонент» драматичной трансформации человеческой природы — это не какое-то загадочное химическое вещество, превратившее доброго доктора Джекила в злого мистера Хайда, а власть социальных ситуаций и систем, которые их создают и поддерживают. Мы с коллегами рады, что смогли «проложить путь психологии в общественное сознание», сделали это информативно, интересно и увлекательно, и это позволило всем нам лучше понять некоторые фундаментальные и тревожащие проявления человеческой природы.

Теперь пришло время расширить наш эмпирический фундамент за рамки Стэнфордского тюремного эксперимента. В нескольких следующих главах мы обсудим эксперименты разных исследователей, которые еще более полно демонстрируют, каким образом ситуация может превратить хороших людей в настоящих злодеев.

Я полагаю, в жизни каждого человека в определенный период, а в жизни многих людей — во все периоды с младенчества и до глубокой старости, один из самых важных элементов — желание быть внутри круга и страх остаться снаружи… Из всех страстей страсть войти во внутренний круг коварнее всего побуждает человека, который еще не стал злодеем, творить настоящие злодеяния.

Клайв Льюис.

Внутренний круг (The Inner Ring) (1944)[246]

Мотивы и потребности, которые обычно хорошо нам служат, иногда могут оказать нам медвежью услугу, особенно если их вызывают, усиливают или провоцируют ситуации, важности которых мы не осознаем. Вот почему в мире так много зла. Его искушения — всего лишь небольшое отклонение, незаметный поворот на дороге жизни, пятнышко на зеркале бокового вида, ведущее к катастрофе.

Стараясь объяснить трансформации характера хороших молодых людей, которые произошли в ходе Стэнфордского тюремного эксперимента, я уже кратко описал несколько психологических процессов, которые привели к извращениям в их мыслях, чувствах, восприятии и действиях. Мы видели, как базовая потребность в принадлежности, в связи с другими людьми и признании, столь важная для формирования сообщества и семейных связей, в процессе СТЭ привела к подчинению новым нормам, позволявшим охранникам оскорблять заключенных[247]. Далее, мы видели, что базовая потребность в соответствии между нашими внутренними убеждениями и нашим внешним поведением побуждает нас разрешать и рационализировать внутренние конфликты, совершая насилие над другими людьми[248].