– Дорин как раз об этом беспокоилась, – сказалДэнни, касаясь потного живота Марка. – Черт, да он весь мокрый.

Тильда пыталась нащупать пульс.

– У него просто сумасшедший пульс. Посмотри,как он дышит. Вызови “скорую помощь”.

– Бедный малыш в шоке, да?

– Иди и вызови “скорую помощь”!

Дэнни протопал из комнаты так, что ползатрясся. Тильда осторожно взяла Марка на руки и положила на нижнюю койку. Тамон снова свернулся и прижал коленки к груди. Пальца изо рта он не выпускал.Вернулся Дэнни с блокнотом.

– Тут вот Дорин написала, что к нему надозаходить каждые полчаса, а если есть какие сомнения, везти в больницу СвятогоПетра и спрашивать доктора Гринуэя.

– Это я виновата, – чуть не плакала Тильда. –Мне не надо было пускать сюда этих проклятых судебных исполнителей. Напугалиребенка до смерти.

Дэнни присел на корточки рядом с ней и толстымпальцем приподнял веко Марка.

– Черт! У него глаза закатились. Мальчишкесовсем плохо, – заявил он с серьезностью нейрохирурга.

– Принеси мокрую салфетку, – приказала Тильда,и Дэнни повиновался. – Дорин мне рассказывала, что точно такое же произошло сего маленьким братишкой. Они в понедельник видели всю эту стрельбу, оба тамбыли, так младший с той поры в шоке.

Дэнни протянул ей салфетку, которой онавытерла лоб Марку.

– Черт, у него просто сердце сейчасразорвется, – заметил он, снова присев на корточки рядом с Тильдой. – И дыханиетакое учащенное.

– Бедняжка. Надо было мне выгнать этихсудебных исполнителей, – сокрушалась Тильда.

– Надо было. Они не имеют права подниматься наэтот этаж. – В это время Марк застонал и дернулся. Потом принялся подвывать,точно как Рикки, что их еще больше напугало. Это был низкий, однообразный,равномерный вой, исходящий, казалось, прямо из желудка. Он также продолжалсосать палец.

Примчался санитар из главной тюрьмы тремяэтажами ниже, за ним еще один из тюремщиков.

– Что происходит? – спросил он Тильду и Дэнни.

– Мне кажется, это называется травматическимшоком или стрессом, – объяснила Тильда. – Он весь день был не в себе, а часназад два судебных исполнителя вручили ему повестку. – Но санитар не слушал.

Он схватил руку Марка, пытаясь нащупать пульс.Тильда продолжала тарахтеть: – Они его до смерти напугали, и, наверное, онтеперь в шоке. Мне надо было получше за ним смотреть после этого, но у меня такмного дел.

– Я бы выгнал этих чертовых судебныхисполнителей, – пробурчал Дэнни. Они стояли рядом с санитаром.

– Такое же случилось с его маленьким братом,ну, знаешь, об этом всю неделю газеты писали. Самоубийство и все такое.

– Его надо увезти, – решил санитар,выпрямляясь и доставая радиопередатчик. – Несите быстрей носилки на четвертыйэтаж, – рявкнул он. – Тут с ребенком плохо.

Дэнни сунул блокнот в нос санитару.

– Тут сказано, его надо везти в больницуСвятого Петра, к доктору Гринуэю.

– Там его брат, – добавила Тильда. – Доринбоялась, что такое может случиться. Говорила, что чуть не послала за “скоройпомощью” днем, ему становилось все хуже и хуже. Мне следовало быть болеевнимательной.

Вбежали еще два санитара с каталкой. Маркабыстренько положили на нее и прикрыли одеялом. Притянули ремнями к носилкамноги и грудь. Глаз при этом он не открывал, пальца изо рта не выпускал ипродолжал издавать болезненный, монотонный вой, перепугавший санитаров изаставивший их ускорить шаг. Они поспешно проскочили по коридору и втолкнуликаталку в лифт.

– Ты раньше такое видел? – тихо спросил одиндругого.

– Не припоминаю.

– Он весь горит.

– При шоке кожа обычно прохладная и потная. Ятакого никогда не наблюдал.

– Ага. Может, при травматическом шоке иначе.Только взгляни на этот палец.

– Это тот самый парнишка, за которым гоняютсягангстеры?

– Угу. На первой полосе и вчера и сегодня.

– Думаю, он сорвался.

Лифт остановился, и они быстро провезликаталку через несколько коротких коридоров городской тюрьмы, где, как обычно впятницу, было полно народу. Распахнулись двойные двери, и каталку ввезли всанитарную машину.

Поездка до больницы Святого Петра заняла минутпятнадцать, зато по приезде ждать им пришлось в два раза дольше. Перед ними ещетри машины выгружали своих пациентов. В больницу Святого Петра направляли людейс ножевыми и пулевыми ранениями, избитых жен и пострадавших в автомобильныхкатастрофах. Работы было навалом круглосуточно, но с пятничного до воскресноговечера больница превращалась в сумасшедший дом.

Его вкатили в приемную, где санитары заполнилинеобходимые бумаги. Целая армия медсестер и врачей сгрудилась вокруг одной изкаталок, и все орали одновременно. Люди метались в разных направлениях. Срединих было человек шесть полицейских. Здесь же стояли еще три каталки.

Мимо них прошла сестра, на секундуостановилась и спросила:

– В чем дело?

Один из санитаров подал ей бумагу.

– Значит, кровью он не истекает, –констатировала она с таким видом, как будто кроме кровотечения никаких другихсерьезных болезней не существовало.

– Нет. Тут вроде шок или стресс. У них этосемейное.

– Подождет. Отвезите его в приемное отделение.Я через минуту вернусь. – И она ушла.

Санитары с трудом провезли каталку через толпуи остановились в маленькой комнате в стороне от основного холла. Отдали бумагидругой сестре, которая что-то написала, даже не взглянув на Марка.

– Где доктор Гринуэй? – спросила онасанитаров. Они переглянулись и пожали плечами.

– Вы ему не позвонили?

– Да нет.

– Да нет, – передразнила она, закатив глазакверху. Два придурка. – Послушайте, тут как на войне, понятно? Тут кругом кровьи внутренности наружу. У нас в холле за последние полчаса двое умерли.Психиатрические случаи здесь не считаются первоочередными.

– Хотите, чтобы мы его подстрелили? –разозлился один из санитаров, кивком головы показывая на Марка, чемокончательно достал ее.