Марку было одиннадцать, но уже года два онпокуривал. Ему больше нравился “Кулз”, любимый сорт его бывшего папаши, но матькурила по две пачки “Вирджинии Слимз” в день, и в среднем за неделю емуудавалось позаимствовать штук десять – пятнадцать. Мать его много работала,жилось ей трудно, воспитывать сыновей было некогда, и, к тому же, ей в головуне могло прийти, что ее старший в одиннадцать лет уже курит.

От случая к случаю, ему перепадала за долларпачка “Мальборо”, украденная воришкой Кевином, живущим через две улицы. Но восновном приходилось рассчитывать только на “Вирджинию Слимз”.

В тот день у него в кармане было четыресигареты, и он вел своего брата, восьмилетнего Рикки, по тропинке в лес застоянкой трейлеров. Рикки очень нервничал по поводу первого опыта курения.Вчера он застукал Марка, когда тот прятал сигареты в коробку из-под обуви подкроватью, и пригрозил рассказать матери, если старший брат не научит егокурить. Они осторожно пробирались через лес к тому тайному месту, где Маркпроводил часы в одиночестве, пытаясь научиться пускать дым кольцами.

Большинство ребят по соседству увлекалисьпивом и травкой, но Марк дал себе твердое обещание избегать и того и другого.Его бывший папаша был алкоголиком, который колотил свою жену и сыновей, и случалосьтакое, как правило, после обильных возлияний. Так что Марк почувствовалдействие алкоголя на своей собственной шкуре. Опасался он и наркотиков.

– Ты что, заблудился? – спросил Рикки, совсемкак маленький, когда они свернули с тропинки и начали пробираться через густыевысокие заросли кустарника.

– Да заткнись ты, – ответил Марк, не замедляяшага. Когда их отец бывал дома, он либо пил, либо спал, либо измывался надними. Слава Богу, теперь они от него избавились. В течение пяти лет Маркзаботился о Рикки и сейчас чувствовал себя одиннадцатилетним отцом. Он учил егоиграть в футбол и кататься на велосипеде. Он рассказал ему все, что знал сам, осексе. Он предупреждал его о наркотиках и защищал от шпаны. И он испытывалугрызения совести, приобщая его к такому злу, как курение. Но ведь это толькосигарета. Могло быть значительно хуже.

Заросли кончились, и они очутились под большимдеревом, с одной из ветвей которого свисала веревка. Вокруг была небольшаяполянка, окруженная кустарником, за которым начиналась грунтовая дорога,ведущая за холм. Издалека доносился шум загруженного шоссе.

Марк остановился и показал на лежащее на землебревно.

– Садись, – велел он, и Рикки послушноопустился на бревно и внимательно огляделся, как преступник, опасающийсяполиции. Марк окинул его бдительным оком сержанта-инструктора и достал сигаретуиз кармана рубашки. Он держал ее большим и указательным пальцами и всем видомстарался показать, что для него это дело привычное.

– Ты знаешь правила, – произнес он, глядя внизна сидящего Рикки.

Правил было только два, и они обсуждали ихдесятки раз сегодня, и Рикки обижался, что Марк обращается с ним как сребенком. Он посмотрел в сторону и сказал:

– Да, если я проболтаюсь, ты дашь мне взбучку.

– Правильно.

Рикки сложил руки.

– И я могу курить только одну сигарету в день.

– Опять правильно. И берегись, если я узнаю,что ты куришь больше. И если я поймаю тебя с пивом или наркотой, то...

– Знаю, знаю. Ты задашь мне взбучку.

– Точно.

– А ты сколько в день куришь?

– Только одну, – соврал Марк. Иногдадействительно только одну. В другие дни – три или четыре, в зависимости оттого, сколько их у него было. Он прикусил фильтр, совсем как гангстеры вфильмах.

– А одна в день не убьет меня? – спросилРикки. Марк вынул сигарету.

– Очень нескоро. Одна в день – довольнобезопасно. Но если больше, жди беды.

– А сколько мама выкуривает в день?

– Две пачки.

– А это сколько?

– Сорок.

– Ух! Тогда ей надо ждать большихнеприятностей.

– У мамы полно всяких неприятностей.

– Сколько папа в день выкуривает?

– Четыре или пять пачек. Сотню в день.

Рикки слегка усмехнулся.

– Тогда он скоро помрет, ведь так?

– Надеюсь. Если учесть, что он постоянно пьян,да еще непрерывно курит, то вряд ли долго протянет.

– А как это – непрерывно?

– Это когда прикуриваешь следующую сигарету отпредыдущей. По мне, хоть бы он по десять пачек в день курил.

– Я тоже так думаю.

Рикки взглянул на полянку и дорогу. Поддеревом было тенисто и прохладно, но на открытом месте солнце палило вовсю.Марк сжал фильтр между большим и указательным пальцем и покрутил сигаретойперед губами.

– Боишься? – насмешливо улыбнулся он. Толькостаршие братья так умеют.

– Нет.

– А я думаю, боишься. Смотри, держи ее воттак. – Он помахал сигаретой перед носом Рикки, потом торжественно взял ее врот. Рикки внимательно наблюдал.

Марк зажег сигарету, выдохнул небольшоеоблачко дыма и полюбовался им.

– Не старайся проглотить дым. Ты для этого ещене готов. Вдохни легонько и выпусти. Ну, давай.

– Меня не стошнит?

– Стошнит, если будешь глотать дым. – Он впорядке демонстрации дважды быстро затянулся и выдохнул. – Видишь? Совсемпросто. Потом я научу тебя затягиваться.

– Ладно. – Рикки, нервничая, протянул большойи указательный пальцы, и Марк осторожно вложил в них сигарету.

– Валяй.

Рикки сунул обслюнявленный фильтр в рот. Рукау него тряслась. Он слегка потянул дым и тут же выдохнул его. Потом еще раз.Дым не попадал дальше его передних зубов. Еще разочек. Марк внимательнонаблюдал, надеясь, что он закашляется и посинеет, потом его вырвет, и онникогда не будет курить.

– Проще простого, – гордо сказал Рикки, свосторженным удивлением разглядывая сигарету. Рука все еще тряслась.

– Да уж чего сложного.

– Вкус какой-то странный.