– А ещё, по-моему, призраки не ругаются, –смущённо произнёс другой голос, и Волкодав узнал Белоголового. – Я всегдадумал, они, наоборот… загнут как следует – и уйдут. Я слышал одного там,внизу… – Молодой ратник усмехнулся. – Как же он костерил какую-тодырявую лодку! Я и то четыре слова новых узнал…

Кругом сдержанно засмеялись.

– Да ты, брат, похоже, старинные языкипревзошёл, – хмыкая в усы, предположил подошедший Мал-Гона. –По-каковски хоть матерились?

Белоголовый ответил с безмерным удивлением:

– По-сольвеннски!..

Снизу, со стороны лагеря, внезапно послышались ликующиекрики, далеко летевшие в тихой ночи. Волкодав прислушался и разобрал что-товроде «Нашёл, нашёл!..». Пока он раздумывал, что бы это значило, крикисменились невнятным ропотом и стихли совсем.

Деревья начинались в сотне шагов от святилища, и под нимилежала тьма, почти непроницаемая для обычных человеческих глаз. Волкодаввыбрался наружу сквозь щель между глыбами, прижался спиной к камню и напрягзрение, всматриваясь во мрак. Воины позади него перешёптывались, нащупывали подкольчугами обереги. Кто-то осторожно спросил:

– Видишь что-нибудь, венн?

Волкодав не ответил, но левая рука, державшая лук, медленнопоползла вверх. Он в самом деле различил движение возле большой сосны,обхватившей корнями гранитный уступ. Промазать на таком расстоянии он небоялся, но человек мог оказаться кем-нибудь из своих, и Волкодав медлил.

Потом прятавшийся немного подвинулся влево, и веннрассмотрел на его шлеме гребень в виде жёсткой щётки от налобника до затылка.Точно такой рисовала на земле Эртан, рассказывая о шлеме времён Последнейвойны, хранившемся у неё дома. Волкодав на мгновение ощутил холодок в животе.Вот уж двести лет подобных шлемов не носила ни одна живая душа. Неужеливсё-таки была истина в россказнях о злых душах, кем-то потревоженных в глубине Кайеранскихтрясин?.. Ещё он подумал о том, мог ли быть там, в лесу, добрый человек,зачем-то напяливший древний шлем, и решил, что не мог. Волкодав не любилстрелять без предупреждения и незнамо в кого, но, когда под деревьями мелькнулиещё тени, – спустил тетиву. Стрела с широкой головкой ударила туда, гдепод шлемом смутно угадывалось лицо, и сразу стало ясно, что у дерева таился небесплотный дух. Силища у доброго веннского лука была страшная: человека в шлемеподняло с колен и опрокинуло навзничь. Он покатился вниз по склону, с шумомломая кусты. Его сотоварищи немедленно прижались к земле и взялись стрелять вответ, но железные наконечники отскакивали от камня, никому не причиняя вреда.Ратники помоложе схватились было за луки – ответить. Волкодав слышал, какстаршие воины придерживали малоопытных. Что толку наугад опустошать колчаны,если всё равно не видно ни зги.

Он лёг наземь, уберегаясь, и выпустил ещё несколько стрел,стараясь бить только наверняка. Один из «призраков» так и остался стоять поддеревом, пригвождённый к стволу: оперенное древко пробило ему шею. Другойзавыл, корчась между мшистых камней. Длинный, ребристый, как гвоздь,бронебойный наконечник прошил звенья кольчуги у него на животе. Остальныепоняли, что их видят, и с глухим рыком устремились вперёд.

Маленькая крепость подпустила их поближе и огрызнуласьстрелами. Большинство впотьмах прошло мимо цели, но иные попали. В отдушинахзаваленных щелей стояли опытные стрелки, умевшие бить с завязанными глазами –на голос, на шорох шагов. Гибель нескольких человек не остановила нападавших.Они добрались до каменных стен и стали искать вход, а кое-кто наладилсяпрямиком через стену. Началась беспощадная резня в темноте.

Когда дошло дело до рукопашной, первый подоспевший «призрак»мало не наступил на Волкодава, слившегося с темнотой у стены. Может быть,разбойник успел удивиться, когда неведомая сила вдруг подхватила его и повелавкруговую, заставила неуклюже пригнуться – и со всего разлёту грянула головой вкамень. Волкодав выдернул из ножен меч и схватился со следующим.

Вот так же, наверное, двести лет назад бились здесьпоследние воины древних племён, обложенные со всех сторон наёмниками ГурцатаПроклинаемого в шлемах со щетинистыми гребнями. А внутри стен укрывались малыедети, старики и жрецы, напрасно призывавшие Богов…

Волкодав снёс голову своему противнику и подумал, чтосражается ещё и за них.

В щит, который держала над головой кнесинка, воткнулосьнесколько стрел, и ещё одна вошла в землю, проткнув край понёвы. Потом, громкотребуя лекаря, подбежал здоровенный сегван и принёс на руках раненого. Илладнемедленно вылез из-под щита, раздул воткнутую в землю головню и занялсявспоротым бедром парня, ничуть не заботясь, что ему самому могла грозитьсмерть. Кнесинка посмотрела на халисунца, деловито затягивавшего жгут. Потом нараненого воина, который перехватил её взгляд и попробовал ободряюще улыбнутьсяей белыми как мука, перекошенными от боли губами.

Люди шли на муки и смерть ради неё. Ради того, чтобы онаблагополучно добралась к жениху. Которого, ни разу в жизни не видав, она всейдушой ненавидела…

Потом она снова вспомнила свой сон, в котором её верныйтелохранитель отступал, пятясь, по каменистой тропе, с обеих сторон сжатойсерыми скалами, отступал, сражаясь с кем-то невидимым… Тогда, во сне, онапыталась помочь ему чем могла. Не отсиживалась в безопасности, пока другиебились насмерть. Наверное, тогда ей просто некуда было больше деваться. И всяхрабрость. Или дело в том, что во сне, как бы ни было страшно, взаправду всё жене погибаешь?..

Бой длился по-прежнему во мраке. Ни те ни другие не сталимастерить факелов. «Призраки» упрямо цеплялись за личину потусторонних существ.Хотя все уже поняли, что это были вполне обычные люди, для вящего страхунапялившие старинные доспехи, найденные в Кайеранах. Осаждённые не желалиоткрывать нападавшим свою численность и попусту привлекать внимание вражьихстрельцов…

Волкодав кружил под стеной, беспощадно пользуясь выгодамисвоего зрения. Славный меч, впервые обнажённый им для настоящего боя, умылсякровью по самую крестовину. Лесных душегубов он любил не больше самого Волкодава.

Довольно скоро венн обнаружил, что налётчики видели втемноте вряд ли хуже него, только как-то иначе. Сразу подмечали движение, азатаившегося человека могли пропустить. Вот, стало быть, почему не разгляделего тот первый, которому он всадил стрелу под забрало. Волкодав вертелсяволчком, стараясь оттянуть на себя побольше врагов. Он понимал, что в толчеерукопашной они всё же вряд ли станут стрелять, а раз так, пусть-ка попробуют донего добраться. Сколько народу может разом напасть на одного человека?Трое-четверо, уж не больше. Иначе только помешают друг другу. А значит, еслиучён отбиваться от четырёх, не дашься и сорока. Волкодав позволил взять себя вкольцо и пошёл выписывать мечом замысловатые кренделя. Мечи и копья «призраков»скользили по его клинку, а их владельцы откатывались прочь и, случалось, уже немогли встать. Волкодав успел убедиться, что его многочисленные соперники отнюдьне блистали особым боевым мастерством. Знать, слишком привыкли нападатьврасплох и резать спящих, не встречая серьёзного отпора. Против подобноговоинства одиночка вроде Волкодава мог держаться, пока не упадёт от усталости. Аего свалить таким образом было очень непросто. Если бы маленькая седая женщинавдруг выехала на своём ослике к заброшенному святилищу, стала бы она гордитьсяспособным учеником?.. Или вновь укорила бы его за то, что он расправлялся сврагами, не дожидаясь, пока они что-то поймут и решатся изменить свою жизнь?..