Он долго стоял, слушая шорох и посвист ветра, потом вернулсяк костру. Когда же он снова выбрался на бугор, то посмотрел вдаль и увидел, чтоплавучих островов сделалось больше. И они передвинулись, приблизившись кберегу.

Между тем как ветер отчётливо тянул от берега прочь…

Волкодав едва успел осознать это, как на плечо ему систошными криками свалился Мыш. Вцепившись в замшу плаща, чёрный зверёкпринялся щёлкать зубами, шипеть и тревожно взмахивать крыльями.

Точно так, как весной на лесной дороге, перед нападениемшайки Жадобы…

Напрягая зрение, Волкодав присмотрелся к ближайшему изплавучих островов. Сердце в груди уже колотилось чаще обычного, и он знал, чтопотом, очень может быть, станет корить себя за промедление. Но что, еслиострова движет неведомая стремнина, а Мышу попросту начесал холку досужийлесной самец?..

Совсем рядом с ними вправду пронеслось несколько ночныхлетунов. Волкодав мог бы поклясться: они кричали Мышу нечто осмысленное.Плавучий же остров выглядел самым обычным комом торфа, коряг и переплетённыхкорней. На нём росли кусты и даже два небольших деревца. Но вот из-под куставысунулось короткое весло и осторожно направило «остров» ещё ближе к берегу…

Волкодав сунул в рот пальцы и засвистел во всю силу лёгких.Тревожный, переливчатый свист был наверняка слышен из конца в конец лагеря, ато даже и в святилище, где засели храбрые вельхи. Волкодав свистнул ещё раз,резко и коротко. Это был сигнал, хорошо известный Серку: спасаться следом заостальными конями. Сам венн повернулся и во весь мах, перепрыгивая через кустыи валежник, кинулся к шатру кнесинки.

Сегванские ратники были уже на ногах, а Лихобор как разнырнул внутрь шатра, чтобы вывести наружу служанок и саму госпожу. Волкодав безпромедления устремился следом за ним. Шатёр, в точности как тот вельхский дом,был разгорожен надвое вышитыми занавесями. Не церемонясь, Волкодав откинул их всторону:

– Надо скорее уходить, госпожа.

Кнесинка, как он и просил, лежала одетая и в кольчуге.Волкодаву не раз приходилось убеждаться в её мужестве, но вот теперь девушку,казалось, одновременно одолели все страхи, гнездившиеся в душе со дняпокушения. Глаза у неё округлились, с лица отхлынула краска. Она начала подниматься.Медленно-медленно, как в дурном сне. Волкодав нагнулся, поставил её на ноги ипотащил наружу. Елень Глуздовна судорожно схватилась за его руку.

Снаружи молодые ребята уже убегали вверх по холму, утаскиваяперепуганных служанок. Сразу двое молодцов, тихо ругаясь сквозь зубы, мчали подруки лекаря Иллада, третий нёс его короб. Пропадай наряды и серебро – лекарствабросить было нельзя. Волкодав запоздало подумал о том, что никого не приставилпозаботиться о приданом кнесинки, лежавшем в повозках. Ну и шут с ним, сприданым. Его забота – жизнь госпожи.

Из темноты вылетела стрела, миновала голову кнесинки ивоткнулась в сосну. Волкодав мгновенно отскочил прочь, увлекая девушку подальшеот костра с его предательским светом. Сбив с ног, он прижал её к земле, закрываясобой. И только потом смекнул, что нападавшие, кем бы они ни были, оказалисьотменно проворны. Тот островок – вернее, лодка или плот, увитый сверху ветвямии камышом, – ещё не мог поспеть пристать к берегу. Значит, кто-топодобрался сушей. Подобрался умело и скрытно, то ли не потревожив караульщиков,то ли без шума перерезав им глотки. Но если так, то с какой стороны?..

Оставалось надеяться на Аптахара и его стрельцов, обещавшихприкрыть отступление.

– Сейчас побежим, госпожа, – сказал Волкодав.

Служанки пищали где-то в лесу, не понимая, что происходит.Они пытались вырваться из крепких рук молодых ратников и призывали своюгоспожу, как будто она могла их защитить.

Невидимая в темноте, тревожно заржала лошадь. Мыш,крутившийся в воздухе над головами, тотчас метнулся в ту сторону и бесследноисчез, а кнесинка приподнялась на локте:

– Снежинка!..

Волкодав сейчас же заставил её вновь распластаться в траве,и весьма вовремя. Прямо над ними, низом, провизжало сразу несколько стрел. Венноглянулся на шатёр и увидел, что плотная ткань была продырявлена уже вомножестве мест. Судя по расположению дыр, метили в лежавших, причём как раз вту половину, где помещалась кнесинка. Если бы Волкодав не поспел выволочь еёнаружу, вряд ли спасла бы и кольчуга.

Пластаясь в траве, к ним подполз Лихослав. Он тащил за собойняньку. Старуха подвернула ногу и не могла идти, не то что бежать. Она сразупотянулась к кнесинке:

– Дитятко! Живая…

– Понесёшь, Лихослав, – сказал венн.

Хайгал замахала руками:

– Я уж как-нибудь… девочку сберегите!

– Так, все за мной, – коротко приказалвенн. – Крепче держись, госпожа.

Стиснув её запястье в ладони, он вскочил на ноги и во всюпрыть помчался наверх. Братья Лихие уверенно последовали, зная, что ихнаставник зряч в темноте и дорогу не спутает. Они успели отбежать едва натридцать шагов, когда позади начало весело разгораться высокое пламя. В шатёркнесинки попали стрелы, обмотанные тлеющей паклей.

– Не оглядывайся, госпожа, – велел Волкодав.

…Этот сумасшедший бег под стрелами через ночной лес кнесинкеЕлень суждено было запомнить до конца её дней. Сколько раз, пытаясь хотьмысленно подражать матери, она воображала себя воительницей в пернатом шлеме иблестящей броне, искусной, непреклонной в сражении и, конечно, бесстрашной!..Хорошо быть бесстрашной, когда никто не пугает. Ей приснился сон, в котором онане бросила Волкодава, и она возмечтала, что и в действительности будет так жехрабра. Добро же! Она и врага-то ещё воочию увидать не успела, только услышала,как поют возле уха быстрые стрелы, выпущенные по её душу. И всё, и ухнуло впятки сердчишко, и беспомощно обмякли коленки. Кнесинка спотыкалась чуть не накаждом шагу, без конца оступалась, валилась в какие-то колдобины, через которыеВолкодав летел точно по гладкой дорожке. Она почти ничего не видела передсобой, наполовину из-за темноты, наполовину от страха. Но всякий раз, когда онауже неслась в землю лицом, железная рука телохранителя вздёргивала её на ноги,не позволяя упасть.

Только много позже, перебирая в уме события памятной ночи,кнесинка поняла, почему в некоторый момент испуганные голоса служанок,раздававшиеся справа, начали как будто отдаляться. Волкодав намеренно тащил еёнаверх иным путём, не тем, которым бежали все остальные.

Что-то тяжело, с налёта, ударило её в правую лопатку.Кнесинка ахнула от неожиданности и боли, в очередной раз посунулась кувыркомназемь, в очередной раз устояла и продолжала бежать.

Старая нянька горько, благодарно и бессильно плакала,обхватив Лихослава за крепкую шею. Что было бы с ней, а главное, с её девочкой,не случись рядом этих троих парней? Которых она, бывало, веником гнала с мытогокрылечка хором?..