Как бы то ни было, сольвенны чертили круги ножами, сегванывыкладывали их камешками, а вельхи – верёвками из конского волоса, и разница наэтом кончалась. Пока ещё не стемнело, в круге оставляли проход. Когда всеугомонятся и отправятся спать, проходы замкнут. И это тоже все делалиодинаково, так что Тилорн – почём знать! – возможно, не сильно и ошибался…

Лагерь раскинулся на лесистом каменном взлобке привольно ибеспечно, люди поставили палатки кому где больше полюбилось.

Плохо. Очень плохо.

Волкодав ещё раз посмотрел на солнце, почти уже канувшее вболота, и твёрдо решил про себя: быть беде. Он не родился ясновидцем и событияпредугадывать не умел. Но нюх на опасность, присущий травленым зверям и битымкаторжникам, его ещё ни разу не подводил.

Когда он вернулся к шатру кнесинки, там было людно.Сегванские стражники держали слово. Добрый десяток плечистых светловолосыхмолодцов уже вовсю развлекал служанок, пуще прежнего похорошевших отнеожиданного мужского внимания. Возле входа сидел на своём кожаном ящике лекарьИллад, казавшийся ещё дородней из-за меховой безрукавки. Халисунец с многозначительнымвидом осматривал руку долговязого сегвана с лицом, сплошь облепленнымвеснушками. Рука была крепкая, весьма мускулистая и, если Волкодав ещё неослеп, совершенно здоровая. Так что ощупывание якобы больного места происходилов основном ради сольвеннской девушки, трепетно ожидавшей, чтобы лекарь вынесприговор её новому другу. Девушку звали Варея, и все сходились на том, чтогоспожа подыщет ей хорошего мужа, может быть, даже не совсем из простых. Ужверно, какого-нибудь купца или молодого ремесленника, рано ставшего мастером.Варея, любимица кнесинки, была удивительно похожа на неё и лицом, и статью. Воти теперь она облачилась ради дорогих гостей в красивое платье, которое сосвоего плеча подарила ей государыня. А задумают шить кнесинке новый наряд – станутпримерять его на Варею, чтобы госпожу лишний раз не беспокоить…

Сама Елень Глуздовна вдвоём с Эртан расположилась у костра.Кнесинка и воительница играли в ножички, и Волкодав обратил внимание: Эртан,судя по её лицу, выигрывала далеко не с таким перевесом, какого ожидалавначале. Сердилась и кнесинка – ей всё казалось, будто соперница поддаётся. Обедевушки сидели прямо на земле, по-вельхски поджав скрещённые ноги. Стараянянька, конечно, не могла пережить подобного безобразия и стояла над душой у «дитятка»с войлочной подушкой, уговаривая поберечься. Кнесинка, завидовавшая отменнойзакалке Эртан, упрямо отмахивалась.

Ну вот и добро, сказал себе Волкодав. Всем весело, никтодруг на дружку пустых страхов не навевает. Но случись нехорошее – всякий знает,что делать.

Мыш слетел с его плеча, хотел сесть на руку кнесинке, ноубоялся собственной дерзости и вспорхнул, только прикоснувшись шелковистымкрылом. Кнесинка не вздрогнула, просто подняла глаза и посмотрела нателохранителя.

– Государыня, – опускаясь рядом на корточки, тихосказал Волкодав. – Прошу тебя, станешь ложиться, не раздевайся. И ещё,сделай милость, кольчугу под свиту надень.

Елень Глуздовна нахмурилась и раскрыла рот возражать, но напомощь подоспела Эртан:

– Надевай прямо сейчас, бан-риона. Потом хвастатьсястанешь, из кольчуги, мол, днём и ночью не вылезала. Даже спала в ней!

Кнесинка молча поднялась и скрылась за дверной занавеской.Хайгал немедленно водворила подушку на то место, где она только что сидела, ипоспешила следом за хозяйкой.

– Ты бы тоже… – обращаясь к Эртан, посоветовалВолкодав. – Кольчугу. Мало ли…

Воительница вскинула голову и в упор, почти враждебнопосмотрела на венна.

– Я никогда не надеваю броню, – выговорила онараздельно.

Волкодав на своём веку повидал всякого. В том числе воинов,презиравших доспехи. И даже таких, что шли в бой в первозданной наготе, любимойБогами. Он не стал спорить с Эртан, полагая, что это всё равно бесполезно.Только пожал плечами и буркнул:

– Была охота… от случайной стрелы…

Эртан вдруг цепко ухватила его за плечо, и он отметил просебя, какие сильные у неё руки. Серые глаза сделались беспощадными, губы свелов одну черту:

– Ты что, думаешь, я такая уж девочка? Вроде?.. –Она мотнула головой в сторону шатра, где скрылась кнесинка. – Мне двадцатьвосемь лет, Волкодав! Я была в битве у Трёх Холмов и видела, как умирал мойжених. Он умер у меня на руках. Он ждёт меня там, чтобы вместе пойти кТрёхрогому, на остров Ойлен Уль. Там, у него, нет времени, но каково мне?Случайная стрела!.. Ха! Да я того, кто б её выпустил, загодя расцелую!..

Из фиолетовых сумерек, сопровождаемый Канаоном и Плишкой,возник Лучезар.

– Это что ещё за посиделки? – сейчас же напустилсяон на молодёжь. – Сестры моей служанок лапать взялись? Так-то здесь честькнесову берегут! А ну, духу чтоб вашего…

Парни смутились, стали оглядываться на Волкодава. Венн нипод каким видом не собирался их отпускать. Он успел подумать, что окончательнойсшибки, видно, уже не минуть. А чего доброго, и драки с двоими громилами.

Но тут со своего кожаного ящика подал голос Иллад.

– Во имя Лунного Неба, не шумел бы ты, Лучезар, –досадливо поморщился халисунец. – Госпожа кнесинка радовалась, на нихглядя. Она сама им разрешила прийти.

Это было истинной правдой; мудрый Иллад умолчал лишь о том,что разрешение молодцам выхлопотал Волкодав. Лекарь, пользовавший отца и матьгосударыни, мог не страшиться боярской немилости. Равно как и кулаковЛучезаровых приближённых.

– Правильно, – выходя из шатра, сказала кнесинкаЕлень. – Я позволила. Пускай мои девушки повеселятся.

Она вправду надела кольчугу под свиту, так что броня быланезаметна. Волкодав и тот догадался о ней только по чуть стеснённым движениямкнесинки. Нацепив на себя четверть пуда железа, человек всё же двигается иначе.

– А-а, вот как, – протянул Левый. – Ну,пускай веселятся… Спокойной ночи, сестра.

И боярин ушёл обратно в густевшую темноту, а Волкодавостался раздумывать, не было ли в его словах какого скрытого смысла.

Постепенно смерклось совсем, и в небе высыпали звёзды. Былокак раз новолуние: ночь обещала быть тёмной. Волкодав бродил вокруг шатракнесинки, кутаясь в плащ. После заката поднялся ветер. Не особенно сильный, онтем не менее запускал ледяные щупальца под одежду, и сидеть на одном месте былопопросту холодно.

Проводив счастливых и взволнованных девушек спать, молодыесегваны, как и было уговорено, не пошли прочь. Они жгли костёр, варили вкотелке резаные яблоки с мёдом и переговаривались вполголоса, чтобы неразбудить госпожу. Их был там целый десяток, и Волкодав временами отлучался накаменистый бугор, чтобы посмотреть на болото. Человек с обычным зрением вряд лираспознал бы в той стороне землю от неба. Волкодав различал воду, границукачавшихся и шуршавших на ветру камышей и плавучие острова. Мыш носился где-то сосвоими сородичами, ещё не впавшими в спячку. Венну было без него слегканеуютно.