нет, п<отому> ч<то> курам слишком жарко. Есть, но — крокодиловы. Боюсь Муру — с непривычки. (А гомерическое зрелище — крокодилова яичница! А вдруг одно — с зародышем?? Уже — с зубами[1220]!)

Про крокодилов — вру.

Наташа, как я ску—учно живу, и сколько во мне неизбытого — неизбывного! — веселья.

— Почему я, как дура, верила что Вы — приедете? Так сразу и твердо поверила в наше лето? Так его — видела? (Яснее, чем — море.)

El voila[1221]. —

Если уеду, то 28-го. В 5 ч<асов> 20 мин<ут>. Подумайте обо мне, пожалуйста. И еще 22-го, в 5 ч<асов> утра — увидьте меня во сне: я в это время буду стоять у кассы Train de vacances[1222] на Gare de Lyon[1223], — которая открывается в 7 ч<асов>. Боюсь этого до содрогания.

20-го у меня очередной вечер. Чтение моего Чорта, чорта моего детства и, даже, младенчества[1224]. Эпиграф: — Связался чорт с младенцем.

Пишу эту вещь — с усладой.

Не пишите иронически о примусе, это — друг. Сниму его отдельно и пришлю. Спасибо за него — и за всё. Пишите чаще.

Бегу за Муром в школу.

Обнимаю

                                       МЦ.

<Приписка на полях:>

Вы даже WILNO стали писать VILNO, через одну палочку, чтобы нанести ей моральный ущерб. Но я побоялась — что не дойдет и восстановила ее в правах.

А та*, наверное, из породы — чортовых старушек? (Вечных его внучек.)

<К письму приложена фотография Мура с надписью на обратной стороне:>

Мой сын Георгий Эфрон

Мур —

Пасха 1935 г., только что 10 лет

— живая я в том же возрасте —

(а немножко — и в этом!)

                         Дорогой Наташе —

                                       МЦ.

Vanves, июнь 1935 г.[1225]

<Приписка на полях:>

— Храните! —

Впервые — Письма к Наталье Гайдукевич. С. 107—112. Печ. по тексту первой публикации.

48-35. В.Н. Буниной

Vanves (Seine)

33, Rue J<ean->B<aptiste> Potin

11-го июня 1935 г., вторник

                         Дорогая Вера,

Хотя очень мало времени до 20-го[1226], — но может быть попытаетесь? Посылаю пять. (С Вами хорошо, что можно говорить без прилагательных (лгательных!) и даже, иногда — без существительных!)

Итак — пять.

— А у Мура третий день смутное нытье живота, и резкая боль при согбении и распрямлении — боюсь аппендицита — тогда, прощай наше лето! Завтра веду к врачу. А нынче до 12 ч<асов> ночи — буду писать собственноручные билеты и такие же, к ним, просьбы — ну-у-дные! Все-таки — противоестественно — вечно клянчить. Проще — деньги в банке, тем более отцом и дедом — делом! — заработанные. (Мой дед А<лександр> Д<анилович> Мейн был редактором московской газеты «Голос» — чей, интересно??)[1227]

До свидания, милая Вера, мне совсем не стыдно Вас просить. П<отому> ч<то> Вам все равно — как и мне.

Пишите!

                                       МЦ.

Впервые — НП. С. 498–499. СС-7. С. 291. Печ. по СС-7.

49-35. А.Э. Берг

Vanves (Seine)

33, Rue Jean-Baptiste Potin

21-го июня 1935 г.

                         Дорогая Ариадна,

Что же Вы замолчали?

А вот — мои «новости»: у Мура три дня слегка побаливал живот (впервые за всю жизнь!) — повела к русской докторше, та обнаружила аппендицит и посоветовала немедленно показать Алексинскому[1228]. К концу второго дня безрезультатной езды, наконец, Алексинского застали, тот велел сегодня же доставить в клинику Ville-Juif[1229], чтобы завтра утром оперировать.

14-го утром его оперировали, нынче пошел седьмой день, пока всё благополучно. Вел и ведет себя мужественно, — лучше чем взрослый.

Все это, конечно, сильно расстроило наши материальные дела, ибо хоть с нас, с точки зрения клинической, взяли грош, но этот грош был насущно-отъездный — или квартирный, — насущный. (Алексинский за операцию ничего не взял.)

Но сейчас тверже чем когда-либо решила вести его на море: все последнее время он выглядел очень плохо, был желт, как лимон, и все ложился, — прикладывался — сам не сознавая, что болен. (Дети не жалуются.) А сейчас, после операции (пять дней приблизительного неедения) он конечно будет очень истощен.

_____

Вчера был мой вечер: 200 фр<анков>. Из Ваших, пока, никто не отозвался, и — думаю — уж не отзовется. (Удивляют меня — Гартманы[1230], всегда такие сердечные. Но они так же «мои», как «Ваши».)

Ну, вот.

Тороплюсь, ибо каждый день езжу к Муру на три часа, итого, с дорогой — 6 ч<асов> — Это на краю света.

До свидания!

Вы меня совсем забыли.

Целую Вас и детей, — все ли вы здоровы?

                                       МЦ.

Непременно пишите о себе.

Впервые — Письма к Ариадне Берг. С. 39–40. СС-7. С. 485–486. Печ. по: СС-7.

50-35. В.В. Рудневу

Vanves (Seine)

33, Rue J<ean->B<aptiste> Potin

21-го июня 1935 г.

                         Дорогой Вадим Викторович,

Мне вчера не удалось подойти к Вам, потому что Вас всю «большую перемену» загораживала г<оспо>жа Федотова[1231]. — Я несколько раз пыталась.

Две просьбы:

1) Выслать мне гонорар за стихи (я ведь наскребаю на train de vacances[1232])

2) Написать Ваше впечатление о Чорте, применительно к Совр<еменным> Запискам. И что бы Вам — не хотелось (ибо весь Чорт — велик.)

Ну*, вот.

Простите, что не послала билета, но совсем замоталась с ежедневными