корчиться и извиваться, симулируя сильную боль в желудке. Он глухо стонал, но так, чтобы стон прорывался наружу и был слышен за дверью. Но там была полнейшая тишина. Филипп дико завыл, упал с кровати, согнулся как можно больше, подтянул колени к лицу и, извиваясь и вздрагивая, словно паралитик, принялся надрывно ойкать и подвывать.

Эсесовец наконец откинул волчок и заглянул в камеру.

– Эй, ты чего орешь? – окликнул он снаружи Филиппа, но тот не отвечал и продолжал корчиться и выть.

За дверью звякнули ключи и щелкнул засов. Массивная железная дверь тяжело распахнулась, и охранник, здоровый детина, шагнул в камеру. Филипп, будто его подбросило пружиной, вскочил на ноги и выхватил из-за пояса пистолет.

– Не вздумай кричать! Мне терять нечего! Лицом к стене! Быстро! – приказал он грозно, и охранник, ошарашенный таким оборотом, сразу же выполнил его команду. Да, ему не хотелось умирать, а этот парень не остановится, если надо, и нажмет на спусковой крючок.

Саблин подскочил к нему и что было силы обрушил на его висок рукоятку пистолета. Тот без звука рухнул на каменный пол, и связка ключей загромыхала об пол, как удар молота о железо. Филипп выхватил из его кобуры «парабеллум» и осторожно выглянул в тускло освещенный коридор. Там была могильная тишина и спокойствие. Все спали. Он подхватил связку ключей и принялся за эсэсоца. Несколько минут Филиппу понадобилось, чтобы раздеть охранника и облачиться в его черный мундир. На всякий случай он все же заломил ему руки за спину и связал их поясным ремнем, хотя был уверен, что после такого удара охраннику уже не очнуться. Рукав тюремной робы запихал ему в рот, и, сдерживая самого себя, неторопливо покинул камеру, щелкнув на двери засовом.

Где-то здесь в одиночках сидели Андрусяк, Кудряшев, Антонов, Ян и старик Саборов. Филипп наугад заглянул в глазок ближайшей камеры, и ему сразу повезло: в лежащем на топчане он узнал Андрусяка. Саблин поискал в связке ключ и открыл дверь. Андрей вскочил на ноги. Лицо его, искаженное кровоподтеками, выражало страх и обреченность, он не узнал одетого в черную форму Филиппа.

– Держи! – протянул ему «вальтер» Саблин.

Андрусяк чуть не вскрикнул, он зажал себе рот рукой, глаза до такой степени округлились от удивления, что готовы были выскочить из орбит. Он ухватил пистолет и не сводил с Филиппа засветившегося восхищением взора.

– Сиди тихо! Я сейчас сниму второго охранника, и примемся за остальных, – прошептал Саблин.

Он также неторопливо, с трудом сдерживая волнение, пошел по коридору до поворота, где за решеткой, перерезающей проход, сидел за столом эсесовец. Он что-то читал и не обратил внимания на приближающегося в черной форме Филиппа.

Подойдя к решетке, тот негромко сказал:

– Открой-ка мне!

Охранник в полной уверенности, что подошел его напарник, направился к решетчатой двери. И только тогда, когда его взгляд упал на пистолет, нацеленный ему в живот, он в испуге поднял голову и попятился назад. Его губы что-то беззвучно шептали. Как завороженный, он смотрел то на пистолет, то на заключенного, не понимая, что это значит.

– Не валяй дурака! Открой дверь! – приказал Филипп жестко и вскинул пистолет, нацелив его в лицо охраннику.

– Я сейчас! Я сейчас, только ключи, – заикался тот и шарил по карманам. Наконец ему удалось найти в карманах ключи, но он никак не мог попасть в замочную скважину: руки у него тряслись, и ключ стучал об замок. Все же он справился с дрожью и распахнул дверь:

– Иди сюда! – показал Саблин пистолетом в глубину коридора и, подталкивая охранника в спину стволом, привел в камеру к Андрею и сходу ударил его рукояткой пистолета по голове.

– Возьми его форму, свяжи руки и заткни рот. Не забудь пистолет! Я пока понаблюдаю. – Филипп вышел в коридор. Вскоре к нему присоединился и Андрусяк, одетый в черный мундир.

– Как он там? Пришел в себя?

– Нет! Я его пристукнул! Связывать нечем.

– Где Ян, Кудряшев, Антонов?

– Они здесь, рядом. Нас далеко не разлучали. Легче было бить и пытать. На мне живого места нет. Они играли в бильярд.

– Как в бильярд? – не понял Саблин и посмотрел на побитое, в синяках, лицо Андрея.

– Это у них называется «бильярд» – становятся четверо по углам комнаты и гоняют тебя кулаками, пока кто-нибудь не промахнется. Тот и покупает выпивку, но от этого звереет и лупит почем зря. По два, по три раза в день «бильярд». И спрашивают про отряд. Переносицу сломали, зубы выбили, наверно, перелом ребра. А ты говоришь, связывать его. Я их буду давить, как клопов. Ты уж мне не мешай в этом! – яростно прошипел Андрей. – Добраться бы до этого бледного недоноска! Тут еще немец какой-то, Фрицем зовут, поймать бы…

– Поймаем! Открывай камеру и предупреди, чтобы ждали сигнала и сидели тихо. – Саблин пошел вперед к следующему посту, еще не веря в полную удачу. Здесь дело сразу осложнилось: двое эсесовцев несли службу у лестницы наверх. Раздумывать было некогда: Филипп подождал, пока подойдет Андрей, и сказал:

– Давай напрямую! Только не спеши стрелять. Лишь в крайнем случае! Иначе все полетит к чертям. Нам отсюда не выбраться, и других погубим. Иди за мной следом! – и Саблин пошел к лестничному пролету. Слабый свет лампочки давал им возможность приблизиться к охранникам, и те пока не проявляли признаков беспокойства. И лишь когда они подошли вплотную, один охранник вдруг забеспокоился и потянулся рукой к кобуре.

– Не двигайся! – приказал Филипп, наставив на него пистолет. – Руки за голову и лицом к стене! Живо!

Эсесовцы безропотно подчинились, и Андрей мгновенно разоружил их.

Вдруг резко и пронзительно зазвонил телефон на стене. Филипп снял трубку:

– Халло!

– Губер, ин орднунг? – спросил хриплый голос.

– Яволь! Натюрлих! – небрежно ответил Саблин и положил трубку. – Откуда-то немец.

– Чего они? – встревожился Андрусяк.

– Спрашивают, все ли в порядке. Я сказал, что все в порядке. Веди этих в камеру и переодевай Антонова и Яна. Эй, Губер, где следующий пост? И расскажи-ка нам о схеме постов.

Охранник с короткой стрижкой и широко расставленными глазами с готовностью стал рассказывать:

– У выхода во двор охраны нет. Двое на проходной. И двое на вышках с пулеметами, – добавил он. – В углу под вышкой – помещение. Там вместе с лейтенантом одиннадцать человек, – спешил заработать себе жизнь Губер.

– А где кабинет Дзорды?

– Наверху. Там еще пост у кабинета. Но охраняется лишь тогда, когда начальник полиции здесь ночует, – заключил довольный сообщенной информацией Губер.

– Кто звонил? Голос хриплый.

– Это шарфюрер Фриц Блох. Он ответственный за всю команду.

– Где ваши автоматы? Или винтовки?

– Мы не