Так мы получили странный треугольник, пока не будем называть его «любовным»,

женщина как жена, в доме своего мужа, который намерен преобразовать всё вокруг,

душа женщины, заключённая в пианино, в доме другого мужчины, который ничего не собирается преобразовывать, который сам как стихия.

…события, которые развиваются почти спонтанно…

Дальше скороговоркой, всё равно художественный текст не исчерпать.

Ада с дочкой начнёт регулярно приходить в дом мужчины, чтобы играть на пианино и учить игре этого мужчину. Муж сам предложит «научи его обращаться с пианино». Ничего предосудительного, обычная сделка, взамен уроков на пианино он приобретёт землю на выгодных условиях.

Женщина не поймёт условия сделки, она же немая, но она твёрдо знает одно, пусть никто не сомневается, пианино принадлежит ей, и никому больше. Она никому не позволит дотронуться до него, к тому же он, в доме которого оказалось пианино, невежа, даже читать толком не умеет, не в состоянии понять, нельзя дотрагиваться до пианино, пока не вымоешь руки.

Муж разъяснит, теперь мы одна семья, у нас общее имущество, ты должна чем-то поступиться, ты должна давать ему уроки музыки.

Она ничего не ответит, а муж не поймёт, никогда ничем она не поступиться. Не понял, тем хуже для него.

…дикая сделка, которая, в сущности, так естественна

Потом начнётся самое неожиданное, самое непостижимое, можно сказать и самое дикое. Как раз в духе мужчины, который почти маори. Или в духе женщины, которая разговаривает с помощью пианино. Или в духе всего этого ландшафта, не в смысле оптической рамки природы, а то, как этот ландшафт «дышит». Включая существующие здесь «ландшафтные культурные практики», прежде всего, то, как противопоставлены колонизаторы и аборигены.

Мужчина предложит сделку, благодаря которой она сможет выкупить пианино. Он видит, что она всегда строго одета, её тело надёжно запрятано. Он предлагает, чтобы за каждую клавишу она показала часть обнажённого тела, часть руки, часть ноги, часть плеча.

Ничего больше, только приподнять такое строгое платье.

Женщина не согласится с тем, что за все клавиши. Только за чёрные, их меньше. Мужчина согласится, пусть только за чёрные.

…из какого сора растёт любовь[749]

Однажды мужчина предложит сразу за пять, за десять клавиш, чтобы они просто полежали вместе обнажённые, просто полежали, ничего больше.

Женщина снова согласится. А мужчина будет наблюдать, какие странные конструкции придуманы, чтобы спрятать женское тело.

И после этих сеансов, мужчина поймёт, что он зависим от этой женщины, что он без неё не может, он скажет ей с откровенностью дикаря, уходите, я стал мерзавцем, а вы шлюхой, уходите, уходите, я несчастен, у меня на душе только вы, я ни о чём думать не могу, поэтому я страдаю, уходите, я не ем, не сплю, меня мучает желание, уходите, мне не нужно пианино, я разорву сделку, я отправлю пианино в ваш дом, я хочу, чтобы вы меня любили, а вы не можете, если нет у вас чувств ко мне, уходите, уходите, уходите.

Что может женщина, по крайней мере, такая как Ада, которую последствия испугать не могут?

Уйти, вернуться, дать пощёчину, обнять.

Отдаться.

…после того, как всё случилось

Муж долгое время оставался в неведении. Даже упрекал жену, плохо учит, может расстроить выгодную сделку.

Он был очень деликатен с Адой. Более чем деликатен. Наверно считал, что «колонизатор», который преобразовывает всё вокруг, должен быть деликатным с собственной женой.

Он робко просил позволить ему поцеловать жену на ночь. Ада не позволяла. Ей было не до него.

Пианино больше не было брошено на берегу океана, к тому же было настроено, на нём можно было играть.

Она была спокойна.

В таком настроении она могла в очередной раз рассказывать дочери об её отце. О том, что ей не нужно было с ним говорить, что он читал её мысли. А на вопрос дочери, почему же они расстались, ответ был простой, он испугался и перестал слушать.

Или перестал слышать.

Пришлось расстаться.

…после того, как всё открылось

Неизвестно, как вёл бы себя муж дальше, насколько хватило бы его деликатности, его терпения, о котором так беспокоилась Ада. Но, однажды, произошло для него самое страшное. Всё открылось.

Он просто проходил мимо.

Увидел девочку, которая играла рядом с домом мужчины, в доме которого должна была находиться женщина, которая учила мужчину играть на пианино.

Непроизвольно подошёл к двери.

Заглянул в щель, достаточно большую, чтобы увидеть всё, что происходило внутри.

И увидел…

…сцена, которую мне трудно смотреть

Остановлюсь, ведь именно эта сцена меня покоробила, при повторном просмотре хотелось отвести глаза, не видеть, не слышать.

Понимаю, что мог подумать муж в эту минуту.

Я хотел построить нормальную семью.

Я был честен с её отцом.

Я примирился с тем, что она немая.

Я примирился с тем, что у неё есть дочь.

Я никогда ни в чём её не упрекал, ни о чём не расспрашивал.

Я был терпелив и деликатен.

Как милостыню я выпрашивал право на невинный поцелуй на ночь.

Что же в результате я получил?

И с кем, с этим дикарём, которому чужды манеры воспитанного человека. Который почти как маори, почти как животное.

И только за то, что нанял носильщиков, и они перетащили это злополучное пианино.

Дала бы мне время, я бы сделал то же самое.

…что же на самом деле покоробило меня?

Оставим мужа, что покоробило меня, старого человека, подобные страсти которого остались далеко в прошлом.

Представил себя на месте мужа, пусть другая жизнь, другие «культурные практики», всё другое, тем не менее.

Подумал, сердце разорвалось бы от жалости к самому себе.

Только ли это?

Только ли то, что во мне, как и во всяком нормальном мужчине, сидит собственник, жена ведь не просто жена, это твоя жена. Вместе с ней ты строишь свой частный мир, противопоставленный всему остальному миру. Это ваш общий мир, который вы вместе оберегаете от всех.

Такова предустановленность жизни, и она совсем не бессмысленна.

Только ли это?

Нормальному человеку хочется избежать потрясений, потерь, хотя такое вряд ли возможно. То, что случилось с мужем Ады, может случиться с каждым из нас, и не обязательно в семейных отношениях.

Вдруг разверзаются небеса, мир, ещё вчера, казалось бы, такой устойчивый, вдруг рушится в одночасье, и ты не можешь понять, почему, почему, почему это произошло, почему именно с тобой, чем ты это заслужил.

Тебе хочется расплакаться, пожаловаться кому-нибудь, пожалеть самого себя. Вот почему так спасителен жанр мелодрамы, жалость к другим помогает жалости к