кивнул Игорь. — А остальное — как здесь… Тогда зачем? Вы поймите — мы тут уже обжились, привыкли…

— А собаки? — спросил я. — Как ты этот вопрос будешь решать?

— Ну что собаки? Еды не будет, они отсюда уйдут в другое место.

— Не раньше, чем вас сожрут! — с жаром сказал Стас. — Маша, у тебя же дети, — он стал бить в больное место. — В конце концов, подумайте о них, вы ими рискуете! Вон, посмотрите, какие они бледные. Сидят взаперти, в вечной темноте. В Полянах свет, безопасность, питание намного лучше. Вы же, по сути, роллтонами питаетесь! Ну как так-то?

— Ну уж не роллтонами… — обиженно сказала Люся. — Да, у нас большого ассортимента нет, в основном, консервы. Но уж не роллтон.

— Короче! — подытожил Стас. — Три-четыре часа на сборы и выезжаем.

Уговоры затянулись. Я видел, что Игорь не против поехать в Поляны, но для Егора и Маши это было потрясением, даже шоком.

Я сидел лицом к окну и, пока мы спорили, мне почудилось в темноте какое-то движение. Я присмотрелся, но ничего не заметил. Непривычной показалась тишина, собаки словно попрятались где-то. Я хотел было сказать об этом, но тут распахнулась дверь из котельной, и в комнату друг за другом вошли четверо мужчин. Мы с Игорем тут же вскочили на ноги.

— Тихо, — сказал тот, который вошёл первым, щёку его пересекал глубокий шрам. — Ша! — махнул он нам с Игорем и направил на нас пистолет.

Я стал вспоминать, где наши автоматы. Один вчера остался наверху, а второй я вообще не забрал из машины… вот, блин.

— Всем сидеть, — скомандовал вошедший. — Долго же вы от нас прятались, а? Но сколько верёвочке не виться… правда, девочка? — он погладил по голове Сюзанну и тонко захихикал.

— Кто вы такие? Что вам нужно? — спросил Егор.

— Сейчас всё узнаете, — ответил тот, что со шрамом, он, похоже, был у наших незваных гостей главным. — Мы люди вежливые, всё объясним. Только сначала немного вас свяжем, вы уж не обижайтесь. А то опять убежите.

Он махнул рукой своим спутникам, сел в кресло у окна и снова засмеялся.

Нам быстро связали руки и завязали глаза.

— А это ещё зачем? — спросил Игорь, но вопрос остался без ответа.

— А я всё думал — в какой же норке прячутся эти ездоки, которых мы всё встречаем, — продолжал говорить главный. — И вот вчера мой Миша… Мишенька мой, глядь — машинка проехала. А Мишенька стал умный, Мишенька больше добычу не пугает. Он тихо-о-онечко проследил за машинкой, — снова раздался смех. — И нашёл, наконец, сюда дороженьку. И вот мы приехали, чтобы с вами познакомиться.

— Что вам нужно? — спросил Игорь.

— Нам-то? Да ничего особенного. У нас, знаете, с едой наступили проблемки. Сами знаете, магазины все позакрывались, ничего не продают. Одной олениной питаться надоело. У меня уже, знаете, аллергия на неё, на оленину-то эту. Хочется какой-то простой русской еды. А у вас же, наверное, есть еда?

— Снимите повязки, — сказал Стас. — Поговорим.

— Ну что ты, мой хороший… — издевательски сказал главный. — Повязки — это мера предосторожности, а то был у нас, знаете, неприятный случай. Так-то вот хорошо: вы не знаете ни где стоят мои люди, ни сколько их. И что мне с тобой говорить? Мы сейчас быстренько ваш домик обыщем, еду заберём и уедем. Если будете себя хорошо вести, то даже девок ваших вам оставим… но, правда, этого твёрдо обещать не могу. Вот эта малышка уж больно мне по сердцу пришлась.

И, похоже, он коснулся Сюзанны, потому что она сначала протестующе взвизгнула, а потом заплакала.

Игорь рассвирепел.

— Ах ты говнюк! — заорал он. — Я ж тебя потом всё равно отыщу, мразь!

— Ух ты! Да у нас тут, оказывается, бесстрашный лыцарь есть! Парни, а ну-ка дайте ему высказаться где-нибудь.

Судя по звукам, Игорь пытался сопротивляться, но его куда-то утащили.

— Кстати, вы знаете, что меня удивляет? — сказал главный. — Как вы умудрились отделаться от собачек? Я-то думал, предстоит с боями прорываться, а тут ни одной… А меня они, знаете, задолбали уже. Расскажите, как вы их отвадили. А я за это проявлю к вам милосердие. Ну что? Договоримся?

Богоборец

Я бежал через лес как мог быстро, не разбирая дороги. Ветви хлестали меня по спине и по лицу. Мне казалось, что я слышу, как Артемида преследует меня и вот-вот стрела из её лука пронзит моё тело. Я бежал, очертя голову, и боялся даже оглянуться. От страха я не чувствовал ни ног, ни рук и только одна мысль билась во мне — скорее прочь, прочь отсюда и вообще из Аттики.

Решив, что, наконец, оторвался от преследователей, я остановился. Было тяжело дышать, от быстрого бега отяжелела голова. Я охватил её руками и странное ощущение охватило меня. Я не чувствовал своих рук. Они были словно в толстенных перчатках. Я поднёс их к лицу и оторопел: руки мои поросли шерстью, а вместо ладоней были раздвоенные на кончиках копыта. Я посмотрел вниз и увидел, что и с ногами произошло то же самое. В ужасе я стал вспоминать всё, что произошло. Впервые в жизни я испытал на себе гнев богини. Когда она смотрела на меня, и лицо её было искажено гневом, я почувствовал, что ужас наполняет всё моё существо, я потерял способность владеть собой и закричал от страха. Затем я отвернулся и увидел, как олень, за которым я охотился, на моих глазах превращается в человека. Он смотрел на меня и смеялся, а затем закричал: «Беги, Актеон! Беги!» И богиня что-то сказала и засмеялась, а вслед за ней засмеялись девушки, которые были с ней.

И я побежал со всех ног. Побежал так быстро, как только хватало мне сил. И вот теперь я стою и разглядываю копыта вместо рук и ног. Неужели это Артемида так наказала меня? Но за что? Чем я заслужил такую участь? Как мне теперь жить с копытами? Как я появлюсь на