вот-вот поглотит дом. Я помог Стасу выйти из машины, усадил его на водительское сиденье, затем молотком разбил все зеркала заднего вида и сказал:

— Стас, запомни: смотреть только вперёд. Не оглядываться, по сторонам не пялиться. Только вперёд. Иначе свалишься как Игорь, и как мне всех вас везти в Поляны? Ну давай, снимай повязку и выезжай.

Я проследил, как Стас выехал со двора и проехал мимо дома.

Сам я сел за руль «Нивы» и тронулся вслед за ним. Едва я отъехал от дома, как на заднем сиденьи истошно завизжал Васёк, тут же к нему присоединилась Сюзанна. Решив, что раз поехали, то повязки больше не нужны, они сорвали их и уставились в окно. Егор, который сидел спереди, услышав их крики, тоже открыл глаза и теперь все трое сидели, не в состоянии отвести глаза от ужасной пропасти, надвигающейся на нас. Только Маша сохранила хладнокровие. Она схватила в охапку Васька и Сюзанну, закрыв собой их от окна. А Егор твердил только:

— Вот они — уничтоженные небеса. Это уничтоженные небеса! Пришло время!

— Это небытие, — спокойно сказала Маша. — Главное, не смотреть на него, тогда и оно на нас смотреть не станет.

Меня тоже внутренне повело, я стал снова испытывать влияние страшного гипноза, который исходил от того, что Маша назвала небытием. Я плохо соображал, но отметил, что да — именно небытие было самым точным термином для того, что прямо сейчас на моих глазах пожирало эту местность. То ли амулет переставал действовать, то ли влияние небытия усилилось, только я впал в оцепенение и не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Это был словно паралич, я совсем не чувствовал своё тело.

— Дядя Гена, газу-уй, — заорал Васёк, вырвался из рук Маши, подпрыгнул на заднем сиденьи и случайно ударил меня головой. Это привело меня в себя, тем более, что он на мгновение закрыл от меня эту чёрную пропасть. И паралич стал меня отпускать.

Посмотрев вперёд, я увидел, что микроавтобус уже скрылся за холмом. Зеркала я побил и надеялся, что Стас не станет озираться по сторонам.

Через пятнадцать километров, поворачивая на шоссе, я осторожно осмотрелся и убедился, что преисподняя не преследует нас. Однако ощущение угрозы не оставляло меня ещё сотню километров.

Что мы видели, уезжая из Каюжного? Игорь назвал это преисподней или адом, Егор — разрушенными небесами. А Маша сказала коротко — небытие. Появилось оно очень вовремя: неизвестно, как бы нам удалось выйти из этой заварушки с бандитами, если бы с ними не расправился неожиданный катаклизм. Да и собачки разбежались. Ну а то, что сами немного пострадали… очухаемся.

Когда мы все пришли в себя и немного отошли от потрясения, Егор принялся цитировать фрагмент какой-то священной книги, и делал это так упорно, что к концу поездки я знал его наизусть. По его словам, всё происходящее точно следует этому пророчеству:

«И когда снимет он первую печать, падут звёзды с небес от края до края. А когда снимет вторую печать, сокроется Луна, и не будет в ней света. А когда снимет третью печать, угаснет свет Солнца, и не станет света на земле. А когда снимет четвёртую печать, уничтожатся небеса, и будет воздух неустроенный… А когда снимет пятую печать, разверзнется земля и откроются все места судные по всей земле. А когда снимет шестую печать, исчезнет половина моря. Когда же снимет седьмую печать, откроется ад.»

Я в душе посмеивался над ним, но в какой-то момент поймал себя на мысли, что под некоторые пункты происходящее в последние два года подходит. В Луне света нет? Нет. Свет Солнца угас? Угас. Звёзды с неба падали, да ещё как. И вот мы своими глазами увидели «уничтожение небес» — дыру, лакуну в пространстве, где ничего не было. Из-за отсутствия света растительность гибла, к тому же, воздух был насыщен влагой, стал тяжёлым, дышать было нелегко. Оставалось дождаться развержения земли (вулканическая активность?), исчезновения моря и открытия ада.

С другой стороны, многие пророчества из-за невнятных формулировок можно подтянуть к происходящему в любые времена. Так что относиться к этому серьёзно я не мог. Но по разговору в пути я понял, что мои пассажиры явно не были православными, и я переспросил их об этом:

— Егор, Маша, вы какой веры придерживаетесь?

— Мы христиане, — ответила Маша.

— А какие именно христиане? Вас же много разных…

— Христос один, и вера одна, — сказал Егор. — Наше отделение Вселенской церкви занимается исследованиями второго пришествия и апокалипсиса.

— Исследованиями? — удивился я. — А разве не слепая вера важна для христианина?

В зеркало я увидел, что Егор с Машей переглянулись.

— Вера не может быть слепой, — серьёзно сказала Сюзанна, которая сидела между Васьком и Машей. — Нужно хорошо понимать, во что веришь, и тогда сатана не совратит с пути…

«О как… — подумал я. — Про таких христиан мне ещё слышать не доводилось, надо у Томки расспросить…»

— И чем же всё это кончится, как вы считаете?

Егор сказал:

— Человечество погибнет. Погибнут все, за исключением небольшого числа людей, которым тоже будет угрожать погибель. Будут разрушаться пространство и время. Небытие поглотит весь мир, кроме нового Эдема. Но придут двое — мужчина и женщина. Два ангела в человеческом обличьи. Они сами не будут знать, кто они и каково их предназначение, но когда настанет их время, они помогут человечеству.

«Интересная версия, — подумал я. — Ещё бы знать, когда и куда они придут, эти двое…»

К полуночи мы прибыли в Поляны. Нас ждал приятный сюрприз: колония увеличилась на одного человека — Людмила родила девочку и назвала её Викторией.

С прибытием новой партии наших коммунаров, мы осознали, что ютиться в избушках по десять человек больше не нужно и стали постепенно расселяться по деревне. Точнее, по улице.

Стас с Асей остались там, где жили, с ними осталась и Алёна. Мы с Томкой переселились в мой старый дом поблизости. За время морозов он сильно пострадал: полопались все стёкла, осыпалась штукатурка внутри, пришёл в негодность газовый котёл… впрочем, газа у нас всё равно не было. Пришлось прилично повозиться, чтобы привести его в жилой вид.

Таисия Прокофьевна составила компанию овдовевшей Людмиле — на ферме, в которой ещё была необходимость, ведь потеплеть-то у нас потеплело, но светлее не стало. Мазай с Егорычем никуда переезжать не стали. Катя и Полина