— Может и так, — пожал плечами его сын. — Слышали байку о скорпионе и змее? Две ядовитые твари в пустыне вынуждены друг другу доверять.

Сенсома нахмурился и тут же ощутил знакомую чакру. Из-за спины донесся хриплый голос.

Голос Орочимару.

— Давно не виделись, сенсей.

Конец скуке

Сенсома напрягся, ожидая удара, и развернулся на голос. Но атаки в спину не последовало, и ученик позволил учителю спокойно себя осмотреть.

За прошедшие два с половиной года он практически не изменился, разве что волосы стали чуть короче. В остальном он был почти полной копией себя самого из прошлого — он стоял в конце коридора, оперевшись рукой о стену, высокий, бледный и чарующе-пугающий. В памяти тут же выскочил образ Ясягоро Мицуки — командующего фронтом с Водой на Первой Мировой Войне и наставника Сенсомы на пути сеннина.

Орочимару был абсолютно похож на своего отца. И отличался от него столь же сильно, сколь был велик этот абсолют. Его жена, вышедшая из противоположной комнаты и вставшая подле мужа, только подчеркивала это отличие. И ее верный нинкен, конечно же — никогда еще у сеннинов Пещер Рьючи не было домашних питомцев, которые, к тому же, стали членами семьи.

— Сенсей, — вторила мужу Майко, стараясь смотреть нахмурившемуся Сенсоме в глаза.

— Сенсома? — Чие, стоящая подле, повернула к нему голову. — У тебя назначена встреча?

— Я и думать о таком не мог, — откликнулся он. — Орочимару, ты поймал меня в самый неожиданный момент. Но зря ты явился сюда. Здесь слишком много шиноби высочайшего уровня. Ты отдаешь мне преимущество.

— С каких пор вам нужно преимущество? — сузил глаза Ясягоро. — И с каких пор вы считаете меня глупцом?

— С тех самых пор, когда ты предал Коноху. Коноху и меня. Ты говорил мне о доверии, помнишь? Ты был одним из самых доверенных мне людей. И ты не оправдал моего доверия, ученик. Глупо.

— Даже не пытаетесь назвать меня Шоураем?

— А ты не Шоурай, — Сенсома пожал плечами, заметив изумление в змеиных глазах. — Но это не отменяет твоего предательства.

В воцарившейся тишине можно было услышать гневное сопение Шиццу, яростно смотрящего на сына, и вызывающее пощелкивание механизмов Сасори, отвечающего родителю взглядом. А еще, спустя миг промедления, эту тишину нарушили мерные и тяжелые шаги, послышавшиеся из-за спины.

И тогда Сенсома понял, что совершенно не чувствует ни чьей чакры, кроме чакры Орочимару и Майко. Никто, даже стоящая рядом и готовая к бою Чие, не ощущалась им, как он привык. Так обмануть чувства величайшего в мире могло лишь фуиндзюцу. Мощное, громоздкое и специализированное.

И в тот миг, когда Сенсома подумал об этом, на его плечо легла тяжелая рука.

— Драки нам, — произнес Какузу своим хриплым голосом, знакомым Сенсоме еще с детства. — Все равно не избежать.

А дальше все закружилось в практически мгновенном калейдоскопе сумбура и шума.

Миг, и рука Какузу, до того лежащая на плече Сенсомы, отделилась от тела и начала падать на пол. В этот же миг Сашими начала складывать печати, Ловен икнул, а остальные приготовились к действию. А в следующий миг коридор, в котором стояли Сенсома, Чие, Орочимару и Майко с Каамару засветился ярким фиолетовым светом.

— Биджу! — успел выругаться Шиццу и бросился к родителям.

— Нет! — тут же среагировал Сасори, бросаясь отцу наперерез.

— «Бомба?» — подумал Ловен и сделал неуловимое движение рукой, смотря на странного типа за спиной Сенсомы, только что лишившегося руки.

Ничего не успевшего понять Какузу швырнуло вглубь коридора, он задел Чие, и она тоже была вынуждена сделать пару шагов вперед. Всех этих неуловимых мгновений Сенсоме хватило, чтобы разгадать узор фуиндзюцу и понять спокойствие на лицах Орочимару и Майко.

Нет, это была не бомба. Куда сложнее.

Поняв это, он шагнул вперед, не обращая внимания на Шиццу, почти доставшего до его воротника. А следующий шаг уже превратился в быстрый и длинный прыжок к бывшему ученику.

Орочимару успел среагировать, но вот его жена — нет. И именно Майко выбрал своей целью Сенсома, пользуясь ее замешательством. Он обрушился на нее с ударом локтя, который в последний момент все же успел заблокировать Орочимару. Сенсома ухватил Ясягоро за локоть и с позиции превосходящей силы вытолкнул из коридора наполовину.

А потом фиолетовое сияние достигло своего апогея, и…

Их перенесло в пустыню.

А Сашими, Омо, Итачи, Сануми и Ловен остались стоять в зале, смотря на вывороченный «с мясом» коридор. А точнее — на то, что от него осталось.

— Ну… — прислушался к себе Архимаг и удовлетворенно кивнул. — Если я все еще говорю, значит еще побухаем.

— Ч-что? — вздрогнула Сануми, отходя от шока.

— Говорю, Автор пишет реплики, а значит история продолжается, — Брау подмигнул женщине и резко откупорил бутылку, оставленную Шиццу. — О, и смотрите, Сенсома даже в преимуществе.

Итачи, быстро проследив за его взглядом и активировав Шаринган, остановился на дальнем конце того, что осталось от коридора.

Там, на разрушенном фуиндзюцу полу, лежала в увеличивающейся луже крови оторванная бледная рука.

* * *

Кровь брызнула из плеча, орошая песок тяжелыми красными каплями, Орочимару покачнулся и осел на задницу. Сенсома, слегка пошатнувшийся после переноса, выпрямился и посмотрел на него сверху вниз.

— Зря ты влез, — тихо произнес Сасори, держа отца за рукав. — Ох и зря…

В следующее мгновение Майко оглушительно рыкнула и бросилась на бывшего учителя в страшную по силе и скорости атаку! Она стояла совсем рядом, так что далеко тянуться ей не пришлось — ее когти со свистом прошли прямо возле уха Сенсомы, который в последний миг успел отклонить голову.

Тут же рявкнул Каамару, принимая форму зверо-клона и атакуя перерожденного с другой стороны. Сенсома выставил руку, ловя взвизгнувшего нинкена в воздухе и тут же вдарил им по земле со всей силы! Но он потерял мгновение, и это мгновение Майко использовала, чтобы, оттолкнувшись руками от песка, впечатать свои ноги прямо в грудь бывшему учителю и отбросить его подальше от себя и раненого мужа.

Сенсома покорно отскочил, гася инерцию удара и приземляясь на песок. Окинул взглядом окрестности, но не узнал их, что утвердило его в мысли, что телепорт Орочимару выкинул их в совсем уж безлюдные земли и отдаленную от мира глухомань.

В это время Шиццу уверенно шагнул