значения. Английские члены его состоят большею частью из руководителей здешних тредюнионов, и тем самым из подлинных рабочих королей Лондона. Это они организовали грандиозный прием Гарибальди, а устроенный ими в Сент-Джеймс-Холле огромный митинг (под председательством Брайта) помешал Пальмерстону объявить войну Соединенным Штатам, как он уже собирался сделать. Со стороны французов участвуют малозаметные члены, но это непосредственные органы руководящих рабочих деятелей в Париже. Установлена также связь с итальянскими союзами, конгресс которых недавно состоялся в Неаполе. Хотя я в течение ряда лет систематически отклонял от себя всякое участие в „организациях“, но все же на этот раз принял приглашение: дело идет о чем-то, быть может, значительном». Маркс признал, что «тут, очевидно, происходит воскресение рабочих классов», и счел своим высшим долгом подготовить им новые пути.

По счастливой случайности, на его долю, в силу внешних обстоятельств, выпало духовное руководительство. Избранный комитет пополнил свой состав привлечением новых сил и состоял приблизительно из 50 членов; половину их составляли английские рабочие. Затем наиболее многочисленно представлена была Германия — десятью членами, из которых Маркс, Эккариус, Лесснер, Лохнер и Пфендер уже раньше принадлежали к союзу коммунистов. Франция имела 9 представителей, Италия — 6, Польша и Швейцария — по 2 представителя. После своего конституирования комитет избрал подкомиссию, которой и было поручено выработать программу и устав.

В эту подкомиссию был избран также и Маркс, но ему несколько раз не удавалось присутствовать на заседаниях из-за болезни или потому, что он не получал своевременно уведомлений. А между тем члены подкомиссии, майор Вольф, частный секретарь Маццини, англичанин Вестон и француз Ле-Любез, тщетно пытались разрешить задачу, поставленную им. Маццини, несмотря на всю свою большую популярность среди английских рабочих, был слишком мало знаком с тогдашним рабочим движением, и проект его не казался внушительным опытным тред-юнионистам. Пролетарская классовая борьба была для него непонятна и потому ненавистна. Его программа доходила самое большее до социалистической фразеологии, уже давно превзойденной пролетариатом в начале шестидесятых годов. Его проект устава также родился из духа минувшего времени; написанный в строго централизованной форме политических конспиративных обществ, он шел вразрез в частности с жизненными условиями тред-юнионов, а в общем и с жизненными условиями всего интернационального рабочего союза, который должен был не столько создавать новое движение, как связывать между собою уже возникшие в разных странах, но разрозненные рабочие движения. Равным образом и проекты, предложенные Ле-Любезом и Вестоном, не выходили из пределов обыденного фразеологического пустозвонства.

Таким образом, все дело пришло в крайне запутанное состояние, когда Маркс взял его в свои руки. Он решил по возможности не оставить «ни одной строки от всего этого вздора» и, чтобы совершенно отбросить уже сделанное, составил проект воззвания к рабочим классам — этого совершенно не предусмотрело собрание в Сент-Джеймс-Холле, — в котором оглядывался назад, на судьбы рабочего класса с 1848 г., а затем в более ясной и краткой форме излагал самый устав. Подкомиссия тотчас же приняла его предложения и только вставила в вступление несколько фраз «о праве, обязанности, истине, морали и справедливости». Однако, как Маркс писал Энгельсу, ему удалось вставить их таким образом, что они оказались безвредными. Затем и генеральный комитет единогласно и с большим воодушевлением принял проект воззвания и устав.

Об этом вступительном воззвании Биссли сказал впоследствии, что оно, по всем вероятиям, самое сильное и убедительное изложение интересов рабочих, направленных против среднего класса, какое только возможно уместить на двенадцати небольших страницах. Воззвание начиналось с установления важного факта, что нужда среди рабочего класса за время от 1848 по 1864 г. нисколько не уменьшилась, хотя именно этот период истории ознаменовался беспримерным развитием промышленности и ростом торговли. В качестве доказательств приведены были, с одной стороны, ужасающие данные официальной английской статистики о бедственном положении английского пролетариата, а с другой стороны, цифры, которые представил канцлер казначейства Гладстон в своей бюджетной речи об умопомрачительном росте могущества и богатства страны за этот период. Рост этот относился только к положению имущих классов. Воззвание Маркса вскрывало это вопиющее противоречие на примере английских соотношений, так как Англия стояла во главе европейской промышленности и европейской торговли; но при этом Маркс прибавлял, что то же явление с несколько другой местной окраской и в несколько меньших размерах существует во всех странах европейского континента, где развивается крупная промышленность.

Повсюду умопомрачительный рост могущества и богатства ограничивается только имущими классами — разве только небольшое число рабочих, как в Англии, получает несколько более высокую заработную плату, что, впрочем, уравнивается общим повышением цен. «Повсюду значительные массы рабочего класса впадали в более и более бедственное состояние, по меньшей мере в такой же пропорции, как высшие классы подымались вверх по общественной лестнице. Во всех странах Европы неоспоримой и очевидной для всякого беспристрастного исследователя истиной является то, что ни усовершенствование машин, ни использование науки в целях улучшения земледелия и промышленности, ни развитие вспомогательных средств и приемов оборота, ни новые колонии или эмиграция, ни завоевание новых рынков, ни, наконец, свободная торговля или все это, вместе взятое, не могут вывести из бедственного положения занятые в промышленности рабочие массы. Скорее наоборот: на почве существующих ложных отношений новое развитие творческих рабочих сил приводит лишь к углублению общественных противоречий и к обострению социального конфликта. Эту истину могут оспаривать только те, кому выгодно вызывать в других ложные надежды. Голодная смерть сделалась почти общественным учреждением в столице Британского королевства во время столь ослепительного периода экономического прогресса. Это время отмечено в летописях истории частым повторением, все более широкими размерами и все более губительным действием той социальной чумы, которая именуется торговыми и промышленными кризисами».

Маркс обозревает затем поражение рабочего движения в пятидесятых годах и показывает, что это время имело и хорошие характерные особенности. В частности, он выделяет два очень важных факта. Во-первых, установленный законом десятичасовой рабочий день с его столь благодетельными последствиями для английского пролетариата. Борьба за ограничение в законном порядке продолжительности рабочего дня была прямым вступлением в великую борьбу между слепым законом спроса и предложения, который составляет сущность буржуазной политической экономии, и между производством, управляемым социальным законодательством и представленным рабочим классом. «И поэтому билль о десятичасовом рабочем дне был не только большим реальным успехом, но и победой принципа; в первый раз политическая экономия буржуазии была побеждена политической экономией рабочего класса».

Еще большую победу одержала политическая экономия пролетариата путем кооперативного движения, основанного на принципе кооперации, проведенном в жизнь на немногих стойких, существовавших без посторонней поддержки фабриках. Значение этих великих социальных попыток было чрезвычайно большое. «Они доказали