— Привет, Холли. Я рад видеть тебя.

Слова эти были сказаны с такой интонацией, словно он вот-вот расплачется.

— Пошли, папа, — сказала она, взяла отца под руку и решительно направилась в дверям небольшого кафе. — Я очень проголодалась. Почему бы нам не перекусить?

— А зачем идти в кафе? — спросил он печально. — Я подумал, мы могли бы остаться дома. Анджела натушила мяса, и сегодня у нас будет Алистэр. Они, похоже, решили меня откармливать.

«Да, именно откармливать. Как точно сказано», — подумала Холли. Высокая фигура отца всегда идеально скрывала лишний жир, особенно на животе, так что он никогда не казался грузным. Но теперь в его худом теле, похоже, не было ни унции жира.

— Хороший кусок жирного мяса — вот что тебе нужно, — сказала Холли. — Ненавижу тушеное постное мясо, даже когда его готовит несравненная Анджела!

Они пошли в кафе «У Марии», где заказали большой стейк для Хью, пиццу с морепродуктами для Холли и по бокалу сухого красного вина. Хью к своему бокалу даже не прикоснулся. Он смотрел куда-то мимо дочери, словно не видел ее.

Холли без умолку болтала о том, как прошла ее рабочая неделя, как она примерялась попробовать себя в чем-то другом и перейти из отдела детской одежды в отдел красок и обоев. Сетовала на то, что у нее едва ли получится, потому что совсем нет опыта. Заведи она этот разговор прежде, Хью бы с негодованием возразил, что она, Холли, самая умная во всем универмаге и что этот отдел будет только рад ее заполучить. Непременно бы добавил, что нельзя так недооценивать себя. Но сегодня он лишь безучастно кивал, отвечая какими-то неясными междометиями, словно мыслями находился за сотни миль отсюда. Холли уже понимала, что ей придется нелегко.

Она рассказывала ему о показе мод, который пройдет через десять дней и на котором ее соседка Джоан будет представлять свою новую коллекцию. Говорила о том, что там будет много народу, в том числе и известные модели, а само событие будет транслироваться по телевидению. Рассказывала, как беспокоятся за него Стелла и Тара, однако о разговоре с мамой, который произошел накануне, благоразумно умолчала.

Роуз наотрез отказалась говорить о Хью.

— Я не хочу даже думать о нем, — решительно заявила она Холли по телефону.

— Тогда расскажи, как поживаешь, — попросила Холли.

Так вслед за Тарой Холли услышала историю о замечательном доме тетушки Фредди, о ее собаках и о том, как она, Роуз, принимала участие в приготовлении благотворительных обедов в кухнях на колесах. Все выглядело так, словно Роуз уехала в отпуск, взяв обратный билет с открытой датой. Во всяком случае, пока о возвращении она не хотела и слышать. Холли превосходно понимала то, о чем умалчивала мать, и дипломатично об этом не расспрашивала, так что за весь долгий разговор Роуз не сказала и десятка слов.

Принесли заказ, и Холли сосредоточенно занялась пиццей. Обычно охочий до еды, Хью даже не взял вилку.

— Пап, ты должен поесть, — настойчиво, но спокойно произнесла Холли. — Какой прок в том, чтобы морить себя голодом? Ты заболеешь…

Хью поднял на нее измученный взгляд и вяло ответил:

— Мне уже все равно.

— Этим ты не вернешь маму.

— Она ко мне не вернется, я это знаю. Роуз не делает ничего наполовину. Если она ушла, то навсегда.

— Но как ты можешь рассуждать так пессимистично? — спросила Холли. — Возможно, мама только и ждет, что ты позвонишь ей. Ты же знаешь, что она живет сейчас у тети Фредди?

— Да, мне обо всем рассказала Стелла. Но теперь это не имеет никакого значения. Роуз могла переехать на другую улицу или уехать на Северный полюс. Важно то, что она не захочет больше меня видеть. Знаешь, она оставила для меня письмо.

Лицо отца даже посерело от переживаний.

— Она пишет, что не хотела бы, чтобы я приезжал к ней и пытался все уладить, потому что улаживать больше нечего. Наш брак распался, и она будет подавать на развод. Написала она и о том, что сделать это нужно было давно. Она ненавидит меня за то, что я оскорбил ее, но еще больше ненавидит себя — за то, что позволила это сделать. «Я надеюсь, что ты страдаешь сейчас так, как страдала все эти годы я». Именно так она написала. Я эти слова перечитал, наверное, сотню раз и потому запомнил слово в слово.

Внезапно Холли почувствовала, что кусок не идет ей в горло. Теперь она понимала, почему отец смотрит так мрачно.

— Как вам наши блюда? — спросила официантка, когда они покидали кафе.

— Прекрасно, все было очень вкусно, — искренне ответила Холли. — Просто мы почти не проголодались.

Тишину большого дома разбавляло радио. Его включили специально, чтобы не было тоскливо. У Холли из головы не шло мамино письмо. Она чувствовала, что за этим сердитым и безапелляционным тоном стояла другая женщина, по характеру совсем не похожая на мать.

Холли вдруг стало безумно грустно от того, что она открыла для себя другую, незнакомую ей сторону своей матери. За ее спокойной и, несмотря на годы, красивой внешностью скрывался стальной характер. Совершенно разные люди никогда не уставали повторять Холли, что ее мама — изумительный человек.

Холли, никак не оставляли «нелояльные» мысли о том, что она в большой семье Миллер самая нелюбимая. Холли всегда казалось, что она нежеланный ребенок. А когда она однажды услышала, что родители очень хотели мальчика, то решила, что знает, в чем корень проблемы. Не то чтобы мать не любила ее, просто она очень надеялась на появление сына.

Хью плавно вел машину в Мидоу-Лодж, минуя знакомые повороты, а Холли всей душой стремилась и вместе с тем боялась задать ему тот главный вопрос, который давно уже созрел внутри ее. Она смотрела на Хью и видела, как побелели костяшки его пальцев, отчаянно сжимавших руль. «Папе сейчас не до моей душевной боли, — думала Холли. — У него теперь достаточно своей».

— Пап, все в порядке? — спросила она, положив руку ему на плечо.

Он лишь кивнул в ответ. Холли показалось, что в его глазах блеснули слезы, но спустя мгновение ничего уже не было, и она убедила себя в том, что ей это лишь показалось.

На следующий день на небе не было ни облачка. Солнце светило вовсю, в воздухе уже разливались ароматы лета, хотя было только начало мая. Холли удалось развеселить отца, и он согласился выйти на прогулку вместе с Алистэром и Анджелой.

— Мы же не можем просидеть в доме весь уик-энд. Ну пошли, прогулка нужна нам обоим, — говорила Холли, суетливо собирая вещи.

Наконец и отец принял участие в сборах, разыскав в куче вещей свою бейсболку. Надев ее, он безучастно повторил:

— Прогулка нам нужна.

Алистэр, казалось, был до глубины души рад, что Холли взяла на себя труд поговорить с Хью.

— Мне звонила Стелла. И как она может быть настолько спокойной в такой момент? — мрачно рассказывал Алистэр, когда вся четверка пробиралась через заросли кинваррского заповедника к берегу озера. На берегу, ожидая дежурных крошек хлеба, их встречала черно-белая утка.