— Сестра?

Саша восприняла пораженный голос Амбрил, словно донесшийся издалека, хотя ее старшая сестра сидела среди других помощниц Белой Госпожи, располагавшихся на скамьях перед троном на помосте. Ее захлестнула опустошающая волна безнадежности. Глубочайшее презрение на лице лорда–мага вызвало из глубин памяти старые болезненные воспоминания, которые она пыталась предать забвению с помощью лунной ныли, и дыхания дьявола, и чего угодно другого, попадавшегося под руку. Эти воспоминания всегда возвращались, становясь лишь ярче, чем прежде, и стремились затянуть ее туда, где она была никчемным существом, лишь отдаленно наминающим человека. Почти не личностью.

Белая Госпожа поднялась с трона с непревзойденной грацией. Подняв безукоризненную руку, он остановила двух Нерожденных, которые появились из–за статуй за возвышением. В голосе лорда–мага прозвучало любопытство:

— Приносить обнаженную сталь мною категорически запрещено, дитя. Ты испытываешь пределы моей снисходительности. Объяснись.

Саша открыла рот, но, несмотря на обуявший девушку гнев, который завел ее так далеко, она не произнесла ни звука. Она вновь оказалась беспомощной перед губительным взглядом правительницы Телассы. Снова — просто девушка, понимающая, что она слишком слаба, чтобы дать отпор. Слишком слаба, чтобы совершить что–нибудь важное и значительное. И теперь не остается ничего, кроме как закрыть крепко глаза и надеяться, что все это скоро кончится.

— Госпожа. — Амбрил поспешила к своей сестре. — Прошу, прости мою безрассудную сестру. Она снова допустила ошибку. Позволь мне забрать ее отсюда, и я обещаю привести ее в порядок.

«Привести в порядок меня? Ты не можешь привести меня в порядок, я сломлена». Кинжал в Сашиной руке задрожал.

С величайшим изяществом Белая Госпожа спустилась по ступенькам с помоста и подошла к двум сестрам. Ее фиолетовые глаза задержались на секунду на окровавленном клинке, который держала Саша.

— Ты говоришь, что твоя сестра слаба, и тем не менее она каким–то образом убила одну из моих Нерожденных.

Белая Госпожа сделала движение рукой, и кинжал вырвался из Сашиной руки и медленно поплыл к лорду–магу, тусклые капельки разлагающейся крови скатывались со стального клинка и повисали в воздухе.

— Наказание за уничтожение моей собственности — смерть, — спокойно закончила она.

— Твоей собственности? — прошептала ошеломленная Саша. — Когда–то это была личность. Ребенок.

— Госпожа, — сказала Амбрил. Прошу тебя. Не причиняй ей боли.

Саша посмотрела на свою сестру. Впервые с тех пор, как они воссоединились, она услышала голос прежней Амбрил. Той Амбрил, которая поправляла ей волосы, и шутила про мальчишек, и успокаивала во время бури.

Белая Госпожа похлопала кинжалом по своим совершенным ногтям и, нахмурившись, посмотрела на Сашу.

— Ты знаешь слишком много. Я могла бы отправить тебя на исправление. Некоторые, как, например, Сирина, видят свет широко раскрытыми глазами. Другим требуется… стимулирование.

— Нет, — выдохнула Амбрил, побледнев. — Пожалуйста. Только не это!

Лорд–маг вытянула руку и положила ее на Сашин лоб.

— Склонись передо мной, дитя, — спокойно сказала Белая Госпожа. — Поклянись служить мне, и ты восстанешь как одна из членов Совета, и твоя опрометчивость будет забыта.

Саша подняла глаза к мозаике на потолоке, к различным богам — божествам, убитым чародейкой, рука которой возлежала теперь на ее голове. Она подумала о бедных и голодающих на улицах Сонливии, о семьях, разделенных потому, что мужья или жены были вынуждены отправиться на кораблях к Небесным островам из–за кризиса, устроенного самой Белой Госпожой. Она подумала о матерях и отцах, которых так накачали наркотиками, что они не могли вспомнить тех ужасов, что с ними сотворили. Не могли даже вспомнить, что именно они утратили.

— Нет, — сказала она.

— Нет? Белая Госпожа убрала свою руку. В ее фиолетовых глазах вспыхнула жуткая ярость. — Я спасла мир от опустошения его богами. Я свергла тирана, который правил твоим городом. Я — тот свет, который отбрасывает тьму! И все же ты, никчемная маленькая наркоманка, стоя передо мной, отказываешься от моего покровительства?

— Да.

— Почему? — Голос лорда–мага прозвучал смертоносным шепотом.

— Потому, что… — Саша встретила пристальный взгляд Белой Госпожи, и мужество покинуло ее.

Она отвернулась.

Отвернулась и увидела двух Нерожденных возле трона. Вспомнила крошечное тельце в цистерне и женщину, привязанную к креслу, лужу крови под ее ногами.

— Потому что ты — злобная дрянь, — рявкнула она.

Ее рука, взлетев, отвесила бессмертной чародейке смачную пощечину, звук которой прокатился по тронному залу, подобно смертельному вздоху бога.

Наступила абсолютная тишина. Затем заахали потрясенные члены Совета, некоторые из них даже потеряли сознание. Белая Госпожа, не веря самой себе, очень медленно подняла руку к противной красной отметине на щеке.

Сашина голова болезненно дернулась назад.

— Дура! — крикнула ей Амбрил, потащив ее за волосы. Ты все разрушила!

Саша попыталась развернуться, но Белая Госпожа внезапно оказалась прямо перед ней, и всей хашки мира не хватило бы, чтоб вселить в нее мужество перед яростью лорда–мага. Закрыв глаза, она молилась о быстром конце.

Казалось, взорвался весь мир.

Первым, что он заметил, были заросшие травой поля. Если бы не сапоги, трава доставала бы ому до лодыжек. Он слез со своей старой кобылы и размял затекшие ноги. Путь назад из Синего предела утомил его настолько, что по хотелось в этом признаваться. Он стареет, с неприязнью осознал Кейн, когда извлек нож, который заказал для Магнара, и увидел в холодной стали свое отражение. В его волосах было гораздо больше седины, чем шесть месяцев назад, когда он о тяжелым сердцем уезжал в Небесный предел.

Привязав лошадь к столбу, Кейп одеревенело зашагал к дому. По правде говоря, вызов Шамана вовсе не был неожиданностью. Пограничный спор между соседними Синим и Небесным пределами угрожал разразиться из года в год. Тем не менее его сердце упало, когда приземлился превращенный орел. К ноге птицы было привязано опечатанное сообщение с подписью Джагара, почерк которого становился все более неровным.

Он больше не хотел этого. Ни поездок. Ни бесконечных споров из–за пограничных линий, или прав на рыбную ловлю, или сотни других сложных вопросов договора. Ни понимания, что еще одна семья будет оплакивать утрату мужа и отца, когда потерпит неудачу дипломатия. Торм был порядочным человеком, вождем, который искренне заботился о своих людях. Но он оказался слишком упрямым, и теперь его жизнь, как и жизнь Таргуса Кровавого Кулака, пришла к непредвиденному концу от безжалостной руки Меча Севера.