Заброшенный поднял руку, его перепончатые пальцы потянулись к Коулу, который извлек Проклятие Мага и выставил перед собой, защищаясь.

— Назад! — воскликнул он. — Я не хочу причинить тебе боль!

К своему удивлению, он понял, что и в самом деле имеет это в виду. Что–то в этом призрачном существе напомнило ему потерявшегося ребенка. Вернее, жуткую пародию на ребенка, но, все же…

Этот кошмар во плоти придвинулся еще чуточку ближе. Он открыл подобие рта — отверстие в лице без каких–либо зубов, отверстие, из которого вывалился язык и текла густая белая слизь. Прерывистым голосом он проскрежетал единственное слово:

— Оте–е–ц?..

Мгновением позже последовала ослепительная вспышка. Коул отшатнулся в сторону, закрыв лицо руками. Когда его глаза снова могли видеть, он повернулся назад и увидел, что существо тлеет на земле, вытянув перед смертью одну дымящуюся руку к Коулу. Остальных Заброшенных нигде не было видно.

— Они удрали, — сказал Танатес. — По крайней мере, сейчас. Я не боюсь этих несчастных, но не могу тратить свою магию на то, чтобы их отгонять.

Коул не сводил глаз с трупа. Что–то его тревожило.

— Это… это существо назвало меня отцом?

Чародей пожал плечами:

— В этом городе много тайн, которые еще предстоит разгадать. Возможно, божественная сущность, которую ты несешь в себе, каким–то образом имеет отношение и к этим существам.

Коул не удержался от вздоха.

— Здорово, — пробормотал он.

— Пусть тебя это сейчас не волнует. Мы должны поспешить к Залу Летописей.

— Он перед нами, — сказал Деркин и, поколебавшись немного, добавил: — Этот зал — под запретом. Служительницы Белой Госпожи выслеживают любого, кто посмеет приблизиться к нему. Три года назад здесь исчезла целая группа наших, после того как кто–то нарушил запрет.

— Тогда моя интуиция верна, — мрачно заметил Танатес. — Если существует еще такое место, где можно отыскать правду о том, что случилось со Святилищем много веков назад, то это — Зал Рукописей. Белая Госпожа хотела стереть историю… и тем не менее я подозреваю, что она не смогла заставить себя уничтожить все. Частица ее крепко держится за память о том, что она некогда лелеяла. В этом она похожа на других женщин.

— Откуда ты это знаешь? — спросил Коул.

Когда Танатес наконец ответил, Даварусу показалось, что он уловил некоторую неуверенность в голосе чародея:

— Белая Госпожа и я были когда–то любовниками. Это я помню.

Полки тянулись, насколько хватало глаз, уходя в темноту в дальнем конце похожего на пещеру зала. Коул в изумлении взирал на вздымающиеся книжные шкафы, а Танатес вел его и Деркина вглубь Зала Летописей. Они обнаружили огромные двери незапертыми, но толстый ковер пыли, покрывающий пол, говорил о том, что никто не заглядывал в это грандиозное, увенчанное куполом здание уже очень давно. В отличие от остальных крошащихся развалин, Зал Летописей находился в почти идеальном состоянии.

— Поддерживающее заклятие, — объявил Танатес, втягивая носом сухой воздух. — Стены этого здания поддерживаются в состоянии вечного стасиса магией Белой Госпожи. Они не покачнутся, пока она в силе.

— Стасиса? — повторил Коул. — У Салазара в Обелиске было нечто, именуемое Стасисеум. Там было гигантское яйцо, подвешенное над пламенем, остановленным во времени. И огромный зеленый дикарь за стеклом. Он совсем не двигался, словно статуя. Но выглядел как настоящий.

— Осмелюсь сказать, что он был настоящим, — ответил Танатес. — Интересно, что стало с этим существом. Когда–то орки правили на севере. Я полагал, что они давно вымерли.

— Орки? Я думал, они жили в Замерзшем море, за Высокими Клыками. Они — вроде китов. Я когда–то читал о них в книге.

Чародей сердито сжал челюсти, и это заставило юношу податься назад.

— Ты путаешь два разных слова, — проворчал Танатес. — Не испытывай моего терпения.

Коул угрюмо уставился в пол. Затем он вспомнил Корвака, который делал сходные ошибки, и его передернуло.

«Наверняка это просто совпадение, — подумал он, — я просто перепутал, вот и все».

Они продолжили путь по длинным проходам между стеллажей. Светосферы в слегка изогнутом потолке высоко над ними давали мягкий свет. Сначала Коул опасался, что они такие же, как в Новой Страде, и изготовлены из грязной магии Заброшенного края. Танатес, к облегчению Коула, заявил, что это не так и эти сферы были, на самом деле, созданы несколько веков назад. Слепой маг вряд ли нуждался в дополнительном раздражении, чтобы расшевелить пламя снедающей его ненависти. Она проявлялась в каждой вспышке черного огня вдоль его тела, в каждом скрипе зубов. Этот человек шел по краю пропасти и мог в любое мгновение потерять самого себя во внезапной вспышке чудовищной ярости.

Коул замедлил шаг, чтобы идти рядом с Деркином, который изо всех сил старался не отстать.

— Это огромное здание, — заметил Коул. — Я думал, что в библиотеке Обелиска много книг, но здесь, должно быть, раз в десять больше. А может, и в сто.

— Это самое большое известное собрание книг в мире, — сообщил Танатес. — Даже императорская библиотека Чародея–Императора не может с ним сравниться. Как говорил Айзек, гномы Маль–Торрада некогда имели собрание, которое могло с ним соперничать, но оно было утрачено в пламени во время их гражданской войны. Познания Айзека в истории были просто удивительны, в разительном контрасте с твоим невежеством.

Коул нахмурился и пинком ноги поднял тучу пыли. О боги, как он ненавидел этого придурка Айзека. Деркин раскашлялся, и юноша тут же пожалел о том, что проявил свое раздражение таким дурацким образом. Наклонившись, он похлопал по спине своего друга, задыхавшегося от пыли, которую он только что поднял.

— Извини, — кротко сказал он, когда коротышка прокашлялся.

— Все в порядке, — ответил Деркин, моргая смотрящими в разные стороны глазками. — Я привык к этому, когда жил в подземном городе.

Танатес неожиданно остановился, и Коулу пришлось схватить Деркина, чтобы его друг не врезался в спину чародею.

— Здесь. Вот что я ищу.

Ряд книг перед ними выглядел почти так же, как любой другой.

— Почему ты так уверен? — отважился спросить Коул.

— Смотри. — Танатес протянул руку к полке перед собой. Вокруг его руки в перчатке тут же заплясали серебряные искры, и он отшатнулся, от его опаленных пальцев повалил дым. — Белая Госпожа защитила эти тома заклятием не просто так. Я мог бы рассеять ее магию и снять заклятие, но в этом нет необходимости. Ведь у меня есть ты.

— Я? — неуверенно переспросил Коул.

— Достань свой кинжал. Приставь острие к книжной полке.

Коул сделал, как было сказано, и неуверенно выдвинул кинжал вперед, почти прикоснувшись острием к тому месту, где Танатес привел в действие охранное заклятие. Коул все время ожидал, что вот–вот вспыхнут серебристые искры и его отбросит назад. Вместо этого эфес в его ладони становился теплее по мере того, как Проклятие Мага поглощал магию. Так же как это было в ту ночь, когда Коул убил Салазара.