— Как я и сказал, — заметил Танатес, — могущественное орудие. — Было неясно, говорит ли чародей о Проклятии Мага либо о Коуле. Этого должно быть достаточно. Теперь убери это оружие. Если оно прикоснется ко мне, последствия будут катастрофическими.

Коул убрал кинжал в ножны и отошел в сторону. Танатес поводил руками по корешкам древних томов, а затем вытянул большую зеленую книгу.

— Эта, — сказал он. — Что на ней написано?

Коул посмотрел на корешок.

— Далашра.

— Открой ее.

Коул подавил вздох и открыл книгу наобум.

— Это история какого–то места под названием Далашра, — сказал он. — Не похоже, что интересная. Постой–ка, что это? Там есть картинки.

— Что на них изображено?

— Люди. Короли, сидящие на своих тронах. — Коул прищурился. — Этот… этот похож на тебя. Он моложе, и вряд ли он слепой, но… Да. Это ты.

Танатес кивнул и повернулся к Деркину.

— Ты можешь читать?

— Да, — гордо ответил Деркин. — Моя мама научила меня. У нас было всего три книги, но я прочел их от корки до корки столько раз, что и со счета сбился.

— Я хочу, чтобы вы оба вытащили каждую книгу с этой полки. Найдите все, что относится к Далашре или к личной жизни Белой Госпожи. Все, что описывает события вокруг Телассы во времена, предшествующие Войне с Богами. Я хочу знать, кем я был. Я хочу знать, почему она сделала это со мной. Почему она украла мои воспоминания и лишила мир всякой надежды.

— Здесь очень много книг, — с сомнением сказал Коул.

— Тогда лучше начинайте поскорее, — ответил чародей.

Прищурившись, она вглядывалась сквозь дождь и слезы, которые застилали ей взор. Дворец находился прямо перед ней. По городу неслись пронзительные визги и крики, пока она шла, пошатываясь, по широкому проспекту, на котором не так давно проходил Фестиваль Осеменения. Мимо проносились солдаты, их плащи были такими же белыми, как мокрый порошок, размазанный по ее носу. Никто не пытался ее остановить. А если попытаются, она их убьет. Она уже убивала прежде, на поле боя, перед воротами Сонливии. Всадила меч прямо в лицо человеку. Эта картина иногда не давала ей заснуть. Такого больше не будет. Теперь она знала о том, что жизнь может заканчиваться кое–чем более страшным и чудовищным, чем честная смерть.

Перед мысленным взором Саши возникло кошмарное зрелище: женщина в цистерне, ее рот открыт, раздираемый беззвучным мучительным воплем, который заглушается шумом — потоками гнилой крови, заливающей ее тело. Саша вновь увидела крошечное тельце нерожденного ребенка, прижатое к стеклу. Не та ли женщина, привязанная к креслу в лаборатории Фергуса, была его матерью, подумала она.

Девушке показалось, что она услышала безжалостное щелканье ножниц, и с опаской огляделась по сторонам, но это просто лязгнул меч Белого Плаща, который пронесся мимо нее.

У нее из головы не шло главным образом одно лицо. Оно было безумно красивым, с обворожительными фиолетовыми глазами и совершенной кожей, и ей хотелось разодрать его на части, разбить вдребезги всю ложь, которую оно несло, сорвать возмутительный фасад благожелательности и выставить напоказ миру его уродливую правду.

Слуги Белой Госпожи остановят ее прежде, чем она доберется до лорда–мага, она понимала это. Возможно, это сделает ее собственная сестра.

Саше было все равно. Амбрил тоже стала чудовищем. Больше нет смысла лгать самой себе. Достаточно уже было лжи. Весь этот город построен на лжи.

Каким–то образом ей удалось добраться до лестницы, ведущей к дворцовым воротам. Там не оказалось стражей на посту, их отвлекли беспорядки, которые происходили где–то в городе. Она открыла толчком ворота и зашагала по вестибюлю, не обращая внимания ни на дождевую воду, которая капала с ее промокшей одежды, ни на грязные отпечатки, что оставляла ее обувь на блестящем мраморном полу. Ей хотелось измазать грязью весь дворец. Все в Телассе было таким чертовски чистым, таким девственно незапятнанным. Ее просто тошнило от всего этого. Саше никогда не приходило в голову, что ей будет не хватать Сонливии, но в ее родном городе, по крайней мере, не было притворства. Никаких демонов с лицами ангелов.

Ее нос пылал. Она вытерла его тыльной стороной ладони, посмотрела на нее и увидела, что она вся в крови. Там, в переулке, она втянула в себя целый пакет хашки. Вдохнула его прямо под дождем, отчаянно стремясь избавиться от охватившего ее ужаса. Серебристый порошок отогнал от нее ужас… но теперь, когда страх исчез, осталась только ярость.

Она приблизилась к позолоченным дверям, которые, как она знала, должны вести в тронный зал. Перед ним стояла на страже одна из служительниц Белой Госпожи.

Одна из Нерожденных.

Бледная женщина двинулась ей наперерез, но Саша не замедлила шага. Она больше не боялась этих существ.

— Тебе не разрешено быть здесь, — произнесла Нерожденная бесстрастным голосом.

Бесцветные глаза женщины встретились с ее взглядом. Этот взгляд, что когда–то наполнял ее страхом, теперь вызвал только жалость.

Саша не колебалась. Шагнув вперед, она обняла служительницу Белой Госпожи.

— Мне жаль, — прошептала она. — Мне так жаль, что они сделали это с тобой.

Нерожденная, казалось, вздрогнула. Она могла бы отшвырнуть девушку, как лист, занесенный ветром. Могла бы сломать ее надвое, как тоненький прутик. Но она просто стояла там, не шевелясь, пока Саша извлекла мерцающий кинжал, который она стащила у Амбрил с ее пояса, и вонзила ей в затылок. Девушка повернула эфес, услышала, как сломалась кость. Черная кровь хлынула по ее рукам. Ее обожженные ноздри внезапно ощутили гнилостное зловоние, запах разложения и смерти, но она не обратила на это внимания, противясь желанию бросить тело и отвернуться, содрогаясь от рвоты. Вместо этого она опустила подергивающееся существо на пол, словно это был ребенок.

— Мне жаль, — повторила она.

В выражении лица служительницы было что–то такое, отчего у Саши на глаза навернулись слезы, — что–то очень похожее на благодарность.

К Саше вернулась ярость, и она была сильнее, чем прежде. Сжимая в руке кинжал, с которого все еще капала черная кровь, Саша ударом ноги распахнула дверь в тронный зал и, ворвавшись в него, оказалась лицом к лицу с лордом–магом Телассы.

Та, что вызывала у Саши такой гнев, сидела на изящном троне, высеченном из слоновой кости, на помосте, который возвышался над залом. Сводчатый потолок наверху был украшен мозаикой, изображавшей величественные фигуры божеств. Непосредственно над самим троном в потолке находилось большое круглое окно, в которое было видно яростное сине–серое небо. По стеклу стекали потоки дождя — над городом продолжала бушевать неутихающая буря. Когда Саша зашагала к лорду–магу, зал осветила вспышка молнии, и Белая Госпожа вскинула голову. Она устремила на девушку взгляд фиолетовых глаз. Несмотря на ошеломляющее воздействие хашки и холодный, суровый гнев, который скручивал в узел ее желудок, тяжесть этого бессмертного взгляда остановила Сашу.