– Чтоб мне с места не сойти! – прошептал Леонард. – Отец Х. делает это совсем не так.

Я видела, как Эндрю Хаббард принимал нового агнца в свое стадо. Оба ритуала отличались по форме, но были схожими по настрою и намерениям.

И вновь собравшиеся ждали моего ответа. Вероятно, прецеденты уже бывали и существовали правила, которым я должна следовать, но я их не знала и не волновалась на этот счет. Я просто взяла Фернандо за окровавленную руку.

– Спасибо за твое доверие к Мэтью, – произнесла я.

– Я всегда ему доверял, – ответил Фернандо, сверкая глазами. – Теперь для Мэтью настало время доверять самому себе.

– Я нашла.

На тисненую кожу, которой была отделана поверхность георгианского письменного стола, легла распечатка электронного письма. То, что Фиби забыла вежливо постучаться в дверь гостиной, показывало, насколько она взволнована.

– Уже? – только и спросила я, изумленная ее скоростью.

– Я написала бывшей начальнице, что по просьбе семьи де Клермон ищу картинку дерева, нарисованную Афанасием Кирхером.

Фиби оглядывала гостиную. Глаза знатока скользнули по черному с золотом комоду в стиле шинуазри, стоящему на невысокой подставке, оттуда переместились на стул, сделанный якобы из бамбуковых стеблей, затем на разноцветные шелковые подушки, разбросанные на диванчике у окна. Она разглядывала стены, бормоча имя Жана Пильмана и слова «уму непостижимо», «не имеет цены» и «музейная вещь».

– Но иллюстрации в Книге Жизни делал не Кирхер. – Хмурясь, я взяла письмо. – И это не картинка, а лист, вырванный из манускрипта.

– Для успешной продажи предельно важны атрибуция и происхождение вещи, – пояснила Фиби. – У искусствоведов наверняка возникло бы искушение связать тот рисунок с Кирхером. И если бы края пергамента оказались подчищенными, а текст – невидимым, за такой рисунок или картину можно было бы запрашивать более высокую цену как за редкое произведение.

Я пробежала глазами распечатку. Письмо начиналось с язвительных замечаний по поводу увольнения Фиби и ее грядущего замужества. Но следующий абзац сразу же привлек мое внимание:

Мне удалось найти запись о продаже и покупке «аллегории Древа Жизни, предположительно выставлявшейся в римском музее Афанасия Кирхера, который принадлежал Обществу Иисуса в Риме». Не это ли произведение ищут де Клермоны?

– Кто купил лист? – прошептала я, едва дыша.

– Сильвия знает правила, – ответила Фиби, тыча пальцем в завершающий абзац письма. – Покупка состоялась недавно. Имя покупателя и подробности сделки держатся в секрете. Правда, она сообщила цену покупки: тысяча шестьсот пятьдесят фунтов.

– Всего-то?! – воскликнула я.

Большинство книг, купленных Фиби для меня, стоили намного больше.

– Точных данных, что иллюстрация когда-то находилась в собственности Кирхера, нет. А за «предположительно» покупатели много не выкладывают.

– Неужели нет никаких способов установить личность покупателя?

Мне начало казаться, что магия поможет мне в этом.

– У «Сотбис» железное правило: не разглашать тайны своих клиентов, – качая головой, ответила Фиби. – Представляешь, как бы отреагировала Изабо, если бы раскрылись тайны ее сделок?

– Фиби, кажется, ты звала меня? – Моя свекровь стояла в арочном дверном проеме. Изабо появилась раньше, не дав мне обдумать едва родившийся замысел.

– Фиби узнала, что на недавнем аукционе в «Сотбис» некто купил старинную иллюстрацию, очень похожую на лист из Книги Жизни, – сказала я. – Имя покупателя, как обычно, держится в секрете.

– Я знаю, где хранятся журналы торгов, – заявила Фиби. – Когда пойду сдавать ключи, могу туда заглянуть.

– Нет, Фиби. Это слишком рискованно, – охладила я ее пыл. – Если ты подробно расскажешь, как они выглядят, я сумею поискать способ до них добраться.

Я рассчитывала на свою магию и помощь нынешней «паствы» Хаббарда, среди которой наверняка были воришки и отчаянные ребята. Но у Изабо был свой, более прямой и короткий путь.

– Передайте лорду Саттону, что ему звонит Изабо де Клермон, – прозвучало под высокими потолками гостиной.

– Ты не можешь просто так позвонить директору «Сотбис» и рассчитывать, что он исполнит твою просьбу, – пролепетала шокированная Фиби.

Изабо могла и позвонила.

– Чарльз, как же давно я не слышала ваш голос! – Изабо опустилась в кресло; ее пальцы теребили жемчужное ожерелье. – Вы были чертовски заняты. Мне пришлось довольствоваться новостями, которые сообщал Мэтью. Кстати, рефинансирование, которое он помог вам осуществить… Ваши надежды оправдались?

Изабо выражала живейший интерес. Она ободряюще поддакивала и хвалила директора за дальновидность в финансовых вопросах. Если бы меня спросили, на что было похоже ее поведение, я бы ответила: «На игривого котенка», подразумевая под котенком детеныша бенгальского тигра.

– Чарльз, я невероятно рада! Мэтью знал, что эта стратегия сработает. – Изабо поднесла пальчик к губам, подавая нам знак молчать. – Хочу спросить: не поможете ли вы мне в одном дельце? Видите ли, Маркус собрался жениться на… одной из ваших сотрудниц. Они познакомились в январе, когда Маркус приезжал за миниатюрами, которые вы столь любезно отыскали для меня.

Слов лорда Саттона я не слышала, но безошибочно уловила теплые, дружеские интонации его голоса.

– Вот-вот, искусство сватовства. – Послышался хрустальный смех Изабо. – Вы очень проницательны, Чарльз. Маркус решил во что бы то ни стало сделать Фиби особый подарок. Нечто виденное им давным-давно. Изображение генеалогического древа.

«Что она говорит?» Я выпучила глаза и замахала рукой, привлекая внимание свекрови.

– Это не генеалогическое древо. Это…

Изабо величественно махнула, велев мне молчать. Голос, доносящийся из динамика телефона, становился все оживленнее.

– Сильвия наверняка смогла проследить историю этой картинки вплоть до недавних торгов. Но она знает правила и ни за что не назовет мне имя покупателя. – Изабо кивала, выслушивая извинения лорда Саттона, а затем котенок устремился в атаку. – Чарльз, сделайте это ради меня. Свяжитесь с новым владельцем. Мой внук так счастлив сейчас, и мне было бы невыносимо его огорчить.

Лорд Саттон умолк.

– Де Клермонов и «Сотбис» связывают давние взаимовыгодные отношения. Если бы Мэтью не встретился Сэмюэл Бейкер, башня Мэтью обрушилась бы под тяжестью его книг.

– Боже милостивый! – пробормотала Фиби и даже рот разинула.

– С вашей помощью удалось освободить бо́льшую часть амстердамского дома Мэтью. Мне никогда не нравился тот тип и его картины. Вы знаете, о ком я. Имя что-то вылетело из головы. Ну тот, у кого все картины выглядят незаконченными.