Отсюда есть лишь один выход – амортальность. Не бессмертие – потому что, когда на лесоруба падает дерево, тот должен пострадать и, возможно, умереть. Но «умереть» здесь не значит «исчезнуть навсегда». Форма – тело, которым душа одевала себя до падения дерева, – должна нести урон, и урон должен иметь реальные последствия. Если он окажется достаточно тяжелым, то лучше душе расстаться с этим телом и получить новое.

В теории довольно просто. Однако на практике – как всегда – существовала ловушка. Нельзя просто загрузить новую копию исходного оригинала с нуля. Или даже виртуальное тело на тот момент, когда упало дерево. Технико-философские обоснования были гипермудреные, но существовала простая аналогия, понятная каждому пользователю, хоть раз перезагружавшему заглючивший комп. Вся система дико сложна, миллионы подсистем связаны между собой, и если хоть одна связь не восстановится, ничего не заработает. В теории что угодно можно отладить, а на практике проще и лучше все отключить и начать с чистого листа.

Енох не делал вид, будто у него есть ответы на все вопросы. Целью доклада было просто их сформулировать.

Те немногие, кого София знала и любила, собрались у маленького открытого бассейна с горячей водой, так что она, начитавшись про амортальность, выключила беговую дорожку, сунула очки во внешний карман Ромашки и убрала ее в ближайший шкаф с махровыми халатами. Потом разделась, залезла минут на пятнадцать в горячую воду и отказалась от пущенной по кругу трубки с марихуаной. Впрочем, народ уже расходился, а сама София устала, так что она вылезла из воды, взяла с полки махровый халат, надела его, а Ромашку завернула в свою одежду. По лабиринту тропок, дорожек и крытых переходов София добрела до отведенного ей домика. Там были гостиная с кухонным уголком и спальня, обе выходили на Пролив Отчаяния, в обеих были стеклянные двери на мощеную терраску, где еле-еле помещались столик и два садовых кресла. Домик стоял прямо над обрывом; здесь поставили стеклянную ограду высотой по пояс, чтобы гости со сна или по пьяни не рухнули вниз. Калитка в ограде вела на деревянную лестницу к докам и переходам десятью метрами ниже. Там же располагалась гостиничная вертолетная площадка – на удивление маленькая платформа, нависающая над бурной водой.

София не знала, почему ее поселили в этот домик, самый уютный на всей базе. Другие участники жили в гостиничных номерах – очень комфортабельных, но все же номерах. Там обычно и останавливались ее мама и все остальные, напрямую связанные с фондом, чтобы кто чего не подумал. Для Софии площадка внизу была исключительно помехой; всякий раз, как там взлетал или садился вертолет, разговор на минуту-две тонул в реве винтов. Однако она понимала, что некоторым любителям шикарного отдыха может быть приятно вылезти из личной вертушки и прямо с площадки подняться по лестнице в отдельный коттедж.

Удобства в домике отвечали всем требованиям такого сибарита. София вошла прямиком туда, бросила одежду на пол, повесила Ромашку на дверной крюк, положила очки на тумбочку и включила душ нагреваться. Пока она снимала халат, вода уже нагрелась, так что София залезла под душ и начала смывать с волос бассейновую хлорку. Намылилась целиком, сполоснулась.

Выйдя из душа, София услышала шипение, которого не было, когда она включала воду. Голова кружилась; пришлось ухватиться за тумбу. Из-за чего бы это? В номере был встроенный парогенератор с непонятной системой управления. Наверное, она нечаянно его включила. Может, он все это время шипел, поднимая температуру до того, что у нее закружилась голова. София глянула на контрольную панель, но разобраться не смогла. Пар из генератора вроде бы не шел. Подойдя к двери, София заметила, что прозрачный пластиковый карман Ромашки запотел. Она сняла бумажник с крюка и повесила на шею. Потом распахнула дверь, впустив прохладный воздух из спальни. София отчего-то задыхалась и вообще чувствовала себя нехорошо. Хотелось выбежать на террасу и глотнуть свежего воздуха.

Шипение слышалось отчетливее. В комнате было темно, но у дверей на террасу горели незнакомые цветные светодиоды. В свете из ванной София различила возле кровати предмет, которого тут не было минуту назад, – промышленную тележку на толстых шинах. На тележке помещались синий ящик с невключенной панелью управления, свернутый шланг и провод, а за ящиком – баллон примерно с Софию ростом.

Она узнала сварочный аппарат. Значит, в баллоне – инертный газ, нужный для того, чтобы раскаленный металл не окислялся. И шипит именно баллон, потому что регулятор крана наверху сорван. Шипит и наполняет комнату газом.

Газом, главный смысл которого в том, что он не содержит кислорода.

Софии было плохо не из-за жары, а из-за недостатка воздуха. От удушья.

Тележка со сварочным аппаратом загораживала путь к дверям на террасу, и София рванула к выходу из домика, но он оказался забаррикадирован тяжелой мебелью.

Она повернула к стеклянным дверям на террасу и снова увидела такие же светодиодные огоньки. Теперь они двигались. Двигались, как человек. Это был Метатрон. Его ночные габаритные огни включились автоматически. Он стоял у дверей, а сейчас двинулся ей навстречу. Другой такой же двигался снаружи. Нет, это просто отражение первого в стекле. Обычные пространственные понятия, такие как «внутри» и «снаружи», «наверху» и «внизу», «вертикально» и «горизонтально», стали непостижимо сложными. Что-то давило на колени – София поняла, что это пол, а она стоит на коленях. Давление на плечи означало, вероятно, что она привалилась спиной к стене. Метатрон приближался. Она вдохнула смесь 75 % CO2 – 25 % аргона (так было написано на шипящем баллоне) и выкрикнула «Помогите!» неожиданно вязким голосом. Однако к шипению присоединился мощный рев, заглушивший все остальное. София подумала было, что это стучит ее сердце, но тут же поняла, что слышит вертолет.

Что-то жесткое наручником сомкнулось на ее запястье. Рука Метатрона. Он шел к стеклянным дверям. Поскольку он по-прежнему сжимал Софиино запястье, то сейчас тащил ее за собой. Она совершенно обмякла и почти ничего не видела, но свободная рука, волочащаяся по ковру, наткнулась на что-то знакомое и рефлекторно это стиснула: нейлоновый ремень Ромашки. Теперь Ромашка тянулась за ней следом. Зазвенело разбивающееся стекло.

София очнулась, как ей показалось, очень нескоро. Но нет. Чувство времени сбилось. Она хватала ртом холодный воздух – настоящий. Ногам было больно. Она открыла глаза и увидела над собой светодиодные огни робота на фоне туманного неба. Он тащил ее вниз по деревянной лестнице, а ноги болели от того, что ее проволокли по битому стеклу, камню и дереву, а теперь по ступеням. Рев слышался совсем близко; они были уже почти на площадке. Что-то опутывало пальцы свободной руки: нейлоновый ремешок Ромашки. София вывернула шею и с уровня земли увидела, как алюминиевые ноги Метатрона с черными неопреновыми подошвами мерным шагом вступили на покрытие площадки.

София размахнулась свободной рукой и накинула нейлоновый ремешок с Ромашкой на ноги Метатрона. Его мерная поступить сбилась. Несколько мгновений он шатался, пока колоссальный объем вычислений силился компенсировать неожиданный поворот событий. Потом просто упал, с такой силой врезавшись головой в полозья вертолета, что вся машина чуточку накренилась. Винты крутились почти на скорости взлета, забирая на себя основной вес машины, полозья едва касались площадки.