С особым интересом на Шаакарана поглядывает быстро пополненный до прежнего количества совет сильнейших, устроившийся в своём отдельном кругу для пира. Клану, ценящему силу, Шаакаран, конечно, очень интересен. Но об опасности никто не забывает. Поэтому за ним наблюдают, готовясь к любому исходу: и включению чудовища в клан, и сражению с ним.

Добравшись до круга Манакризы, Шаакаран останавливается за её спиной. Латорий, заметив его, отодвигается от дочери и теснит своего соседа, освобождая тёплое место. У Шаакарана снова слегка сбоит в голове от всех этих странностей: обычно женщины реагируют на него, заботятся, а тут мужчина место уступает.

Но Шаакаран садится и сжимает хвост, выдающий его волнение неуёмной дрожью.

Манакриза оглядывается на него, улыбается:

– А, освободился. Надеюсь, тебе теперь не жарко.

В её глазах – хмельной блеск. Хвост Шаакарана дрожит сильнее, и он стискивает его. Смотрит на Манакризу, ожидая, что она что-нибудь сделает, и она делает – вручает ему шампур с мясом:

– Угощайся, заслужил!

И вроде это наконец-то похвала, награда, радоваться надо, но у Шаакарана ощущение, что… как-то всё должно быть иначе.

***

Танцевать не слишком хочется, но суккуб на моём месте, скорее всего, принимала бы приглашения – к такому выводу я прихожу, потому что суккуб-Манакриза танцует со всеми. И я тоже принимаю приглашение Лже-Лео, а затем одного из студентов, продолжая думать о своём да искоса поглядывать на лже-Котика, вниманием которого так гордится Принцесса.

Котик похож на настоящего, но я нахожу всё больше несоответствий, и это меня тревожит настолько, что попытки флирта я пропускаю без ответа или попыток осадить увлёкшихся демонов.

Что-то тревожно мне за девчонок. Хотя Котику могло просто наскучить посещение занятий и шоу, вот он и прислал замену. Или ноготь сломал, или ещё что-нибудь в этом духе.

С Лео бы это обсудить…

Музыка стихает.

– Это неприемлемое безразличие! – возмущённо сообщает мне студент и направляется к стайке студенток.

Правильно, верной дорогой идёшь, рогатый.

Я еле сдерживаю желание почесать места роста своих рогов, зудящие из-за долгой маскировки, и нацеливаюсь на расположенный вдоль стены стол с угощениями. А музыка снова набирает силу, новые пары выступают на паркет…

Мой локоть сжимают, словно тисками, и Берронзий шипит в затылок:

– Потанцуем?

Я бы отказала, но суккуб… Вздыхаю и разворачиваюсь, преданно заглядываю ему в глаза:

– Да, конечно.

От такого Берронзий отступает, растерянно моргает. Но всё же кладёт руку мне на талию и притягивает к себе.

Его пряный парфюм, хоть и должен быть приятен, почему-то раздражает, зудит в носу.

– Что ты о себе возомнила? – интимно склонившись, шипит он. – Я тебя рассказал об этой работе, поддержал на кастинге, а ты… ты…

– Поддерживаю образ, чтобы хорошо эту работу исполнять, – шепчу я в ответ, потому что в шёпоте сложнее понять интонации, а я не знаю, как суккуб стала бы разговаривать с Берронзием: о факте их личного знакомства без личин она как-то умолчала.

И это… тревожит: она может связаться с Берронзием, рассказать, что больше не изображает меня на шоу. Выдать меня! Или продать эту информацию. Может, в этом и была её задумка?

Но мне до последнего следует изображать её:

– Пятнадцатая невеста практически все задания выполняет как-нибудь не так, было бы странно, если бы она безропотно вышла в одном купальнике, тем более оставив эту Джель без поддержки. И всё ведь получилось.

Даже лучше, чем я планировала: поддельный Котик всем поставил низший балл, мотивируя тем, что невесты до него не дотягивают. Баашар поставил всем низший балл, а мне и Джель – высшие (видимо, Найтеллит не в восторге от того, чтобы перед ним красуются в купальниках, и он поощрил одетых), лже-Лео поставил высший балл Принцессе, а остальным средний. Илантих высший балл поставил Катари, а остальным тоже средний, так и получилось, что мы с Джель разделили первое место, Катари и Принцесса – второе, а суккубу под видом Манакризы досталось третье.

– Ты должна была найти способ меня предупредить, – продолжает злобствовать Берронзий.

– Эта идея пришла мне в голову в последний момент, когда шоу уже началось, – опять шепчу я. – Я не успела предупредить.

Мы кружимся среди других пар. Напряжение, сковывающее Берронзия, постепенно его отпускает, и по этому расслаблению, по нарастающей пластичности его движений я понимаю, что он больше не злится.

Чуть запрокинув голову, Берронзий оглядывает меня и плотоядно улыбается:

– Образ получился просто шикарный, хоть для изображения Шааршем позируй, – он наклоняется и интимно шепчет в ухо, сдвигая руку неприлично низко с талии. – Не терпится с тобой уединиться…

Так, кажется, я понимаю, почему суккуб ничего не сказала о личном знакомстве с Берронзием: такое направление их знакомства исключало моё возвращение сюда. А она, похоже, хотела обменяться обратно.

***

Время идёт, Манакриза с Наризой обсуждают битву, как отряды ловили пытавшихся улизнуть предателей и воинов других кланов, переходят на новые заказы клану, распределению их с учётом новых обстоятельств, к необходимости сообщить в их протекторат о перемене в численности клана и победах над врагами…

Шаакаран так и сидит с нетронутым шампуром и сжатым в руке хвостом, смотрит на затылок Манакризы, пытаясь понять, что же его так невыносимо раздражает и как с этим бороться.

А Латорий, поглядывая на него, ухмыляется всё более заметно.

Наконец, хмыкнув, тыкает Шаакарана локтем в бок.

Тот разворачивается, вопросительно вскидывает брови. Латорий указывает на колено Манакризы и чуть наклоняется к Шаакарану, чтобы пробиться сквозь шелест голосов, музыки, отдалённый мерный ритм барабанов и прочие звуки:

– Если ты её хочешь – закидывай на плечо и неси в пещеру любви. Иначе она не поймёт.

– Я не… – начинает Шаакаран и застывает, во все глаза глядя на Латория.

– Ну «не», так «не», – Латорий пожимает плечами. – Но если просто смотреть – она не поймёт. Проверено. Ну и не станет она вешаться на воина сильнее себя, это для неё унизительно.

– Да, я хочу в пещеру любви, – взмахивает шампуром Шаакаран.

Задумывается.

Округляет глаза от собственной мысли и вручает шампур Латорию. Вскакивает. Манакриза успевает лишь голову к нему повернуть, как Шаакаран хватает её под мышки и дёргает вверх. Отрывает от бедра кинжал и бросает её отцу.

– Ты что?.. – вопль Манакризы прерывается ударом её живота о плечо Шаакарана.

Манакриза опоминается быстро, молотит Шаакарана по спине, но лишь кулаки отбивает, рычит, брыкается, пинается. Шаакаран держит крепко.