– Да мы не сильно-то и томились. Жару переждали и ехали по холодку, – попытался оправдаться я и отделаться от этого излишне въедливого святоши.

– Предусмотрительно, – похвалил нашу инициативу инквизитор и предложил: – Но все же пусть твои спутники выйдут. Вдруг кому-то из них надо грехи отпустить…

– Да, святой отец, я желаю покаяться, – заявила, выглянув в окошечко, Энжель, на миг повергнув меня в ступор своим неожиданным ходом.

Ошеломленно уставившись на леди, я силился понять, что все это означает. Неужели Энжель решила, что ее смерть на костре – самый верный и быстрый способ оставить Охранку с носом? Или все это хитрый розыгрыш? Быть может, это и не инквизиторы вовсе, а переодетые ими аквитанские подельники нашей преступницы?

– Рад слышать, дитя мое, – похвалил духовное рвение леди улыбающийся инквизитор, мельком глянув на нее и продолжая смотреть на меня.

– Простите, отче, но я не могу этого допустить, – глубоко вздохнув, преступил я дорогу шагнувшему к двери дилижанса инквизитору.

– И что это значит, сын мой? – сложив ладони, едва ли не промурлыкал благостно улыбающийся святоша. – Хочешь ли ты сказать, что отвергаешь священное право сей дщери Господней на покаяние и искупление грехов? – И, продолжая улыбаться, обратился к своим сотоварищам: – Братья мои, подойдите-ка сюда.

– Э, тьер десятник, может, пусть его… покается леди? – тихонько кашлянув, вопросил с козел Грегор. – Никуда она не денется отсюда в кандалах.

– Простите, отче, – повторил я, косясь на приближающихся к месту событий помощников инквизитора с безобидными, обитыми всего лишь железом, дубинками на поясах. И вытащил из внутреннего кармана куртки сопроводительные бумаги. – Ознакомьтесь вот с этим.

– А зачем мне это? – удивленно вопросил святоша и осуждающе покачал головой: – Когда я своими глазами вижу страшные вещи… – И, обличительно ткнув перстом в сжимаемый мной стреломет, повысил голос: – Человека, который с оружием в руках преградил дорогу Святой Инквизиции!

– Вот… – Оборвав едва не сорвавшееся с моих уст ругательство, я с тоской прикинул свои невеликие шансы на благополучный исход противостояния с инквизиторами. Свои же и положат, если я начну воевать со святошами, даже если потом окажется что те на самом деле – переодетые аквитанские агенты.

– Вот я и говорю, – сурово молвил старый святоша. – Что мне твои бумаги, когда ты делами своими показываешь свое истинное нутро!

Я выругался про себя. Фанатик, не иначе! Только такие истовые ревнители веры в каждом видят еретика и всячески стараются его изобличить. И пустыми словами от такого действительно не отделаешься.

– Ну хорошо, давайте тогда поговорим о делах, – предложил я. – И разберемся, кто есть кто.

– Говори, говори, сын мой, – благостно покивал святоша, взмахом руки останавливая своих помощников, полукольцом охвативших дилижанс. – Все тебе зачтется.

– Ваши бы слова да Создателю в уши, – съязвил я, ухмыльнувшись. – Ибо чувствую, ждет меня теплое местечко в Верхнем мире, по деяниям моим! Так как нет у матери нашей церкви более ярого сторонника, который непрестанно делами своими доказывал свою верность! – И с сочувствием поглядев на инквизитора, покачал головой: – А вот где окажетесь вы в посмертии, даже и не знаю. Работаете плохо. Бедолаг каких-то слабоумных ловите вместо истинных врагов Света!

– Это закостенелый еретик, распространяющий лживые заветы Тьмы, а не безвинный страдалец! – ощетинился святоша.

– Невелика добыча, – бросив на телегу с клеткой пренебрежительный взгляд, сказал я и скромно заметил: – А я вот давеча целого темного мастера к демонам отправил!

– Это как же ты умудрился? – недоверчиво поинтересовался инквизитор, вперив в меня пытливый взгляд.

– Так моим же словам веры нет, – напомнил я и посоветовал: – Поезжайте-ка в Кельм да узнайте там, как Кэрридан Стайни умудрился темного мастера завалить. Прямо к отцу-предстоятелю Йолю, главе нашего отделения ордена Карающей Длани Господней езжайте, он вам глаза и раскроет.

– А знает ли тебя отец-предстоятель? – спросил святоша, делая вид, что малость усомнился в моих словах.

– И очень даже хорошо знает, – уверил я въедливого старикана, делая честные-пречестные глаза. – Поезжайте и спросите его. Думаю, он с удовольствием поведает вам об убиенном мной темном мастере и о том, насколько я благочестивый сын нашей церкви.

– А что за бумаги ты хотел мне показать? – сделав постную мину, поинтересовался святоша, которому явно не улыбалось ехать на разборки к высокопоставленному собрату.

– Вот, ознакомьтесь, – повторно протянул я ему документы. – Сопроводительные бумаги, выданные Охранной управой, на конвоирование в столицу особо опасной преступницы, убившей нашего градоначальника. – И чтобы окончательно убедить инквизитора отвязаться, добавил: – Вне всяких сомнений, в столице заключенной будет представлена возможность исповедаться и отпустить грехи. Пока же это преждевременно, ибо мы ее не на казнь везем, а на дознание.

– Если душа человека требует покаяния, то никто не вправе ограничивать ее в этом устремлении к Свету, – решительно высказался инквизитор, возвращая мне бумаги.

– Я же с этим и не спорю, – изобразил я простодушие. – Просто мне кажется, что к данному случаю это ваше совершенно справедливое замечание касательства не имеет. И преступницу нисколько не волнуют благочестивые порывы ее души. Она просто хочет оставить всех с носом, оговорив себя. Видимо, думает, что с помощью суда инквизиции ей удастся уйти от проводимого имперскими властями дознания и сохранить в тайне преступную сеть, созданную в Кельме злонамеренными аквитанцами. – И пожал плечами. – Конечно, я могу ошибаться, отче, но все же считаю, что просьба о покаянии – это просто хитрая уловка данной особы, а не внезапный приступ раскаяния и благочестия.

– Уловка, значит, – нахмурившись, задумался инквизитор и решительно кивнул: – В чем-то ты прав, десятник. Поэтому я не стану препятствовать твоему дальнейшему пути и принимать покаяние этой грешницы. – И предупредил, сурово взирая на меня: – Но учти – обязательно доложу об этом инциденте! И не дай Создатель, если окажется, что ты позабыл известить свое руководство о желании твоей подопечной встретиться со священником для покаянной исповеди!

– Не переживайте, отче, память у меня хорошая.

– Идемте тогда братья, здесь нам делать нечего, – сказал своим помощникам старший инквизитор. Он уже направился было прочь, но вновь обратился ко мне: – Скажи мне, сын мой, неужто ты действительно использовал бы оружие против представителей Святой Инквизиции, если бы мы вознамерились забрать твою подопечную?

– Я и помыслить не мог о том, чтобы использовать против вас оружие, – горячо уверил я святошу. – Просто в руках его держал, когда вы подошли.

Удовлетворенно кивнув, инквизитор все же отвязался от меня и вернулся к еретику, вещавшему из клетки. А я, вытерев со лба пот, облегченно вздохнул. Чуть не угодил в переплет! Хорошо удалось выкрутиться… А то представить жутко, что бы произошло, если бы этот святоша решил настоять на своем. Точно приписали бы мне вооруженное сопротивление святым людям и заклеймили как еретика. И затравили бы потом как бешеную собаку. У ордена Карающей Длани Господней руки ой как длинны… Но не дать же этой глупой девчонке окончить свою жизнь на костре!