– Ты тут приказы не отдаешь, – усмехнулась Дива. Будучи ниже ростом сестры, она тем не менее оказалась проворнее. Ее рука крепко удерживала Велемиру за волосы. – Теперь я – твоя княгиня…

– Это ненадолго, – Велемира все еще не была устрашена гневом сестры. Чего ей бояться? С ней поддержка Арви. Да и сама она куда умнее и мудрее взбалмошной Дивы, едва владеющей собой! – Уйди, не нужна ты тут! – взвизгнула Велемира, пытаясь развернуться. Попытка на сей раз увенчалась успехом.

– Что за наглость? Ты, что ль, нужна? – не долго думая, Дива отвесила сестре затрещину.

– Не смей поднимать на меня руки! – оскорбилась старшая дочь Гостомысла, потирая ухо.

– Веля…– глухо произнесла Дива.

Старшая княжна даже не сразу поняла, что происходит. Но когда вдруг увидела возле своей шеи острый осколок кувшина, ей сделалось не до болтовни.

– Ты что?! Убери это от моего лица! – вскрикнула Велемира. Она попыталась отпихнуть Диву, но положение было неустойчивым.

– В следующий раз сделаю так, что на тебя уже никто не посмотрит, – теперь слова Дивы возымели действие. Вероятно, потому, что были подкреплены решительным взглядом, не оставляющим сомнений. А осколок кувшина был придавлен к щеке Велемиры столь сильно, что даже оставил белый след на ее коже. – Впрочем, может, нам не дожидаться самого худшего…

– Да ты что?! – ужаснулась Велемира. Никогда прежде она не видела Диву столь твердой и отчаянной.

В этот момент дверь отворилась, и в переднюю проследовало несколько дружинников. Дива выпустила из рук волосы Велемиры. Положила осколок кувшина на сундук, где прежде стоял весь сосуд. После чего поправила свой собственный платок и покинула горенку.

Тем временем Велемира отряхивалась, озираясь по сторонам. Венец валялся на полу, о него даже кто-то по пьяни успел запнуться. Старшая дочь Гостомысла осталась на обозрении честного народа без украшения и защиты. Конечно, для нее это не столь уж сильный срам. Показаться на людях без убора, главным образом, постыдно для замужней женщины. Имелся случай пару лет назад. Какой-то лихач сорвал с женщины повой. Она оказалась простоволосой и, как следствие, опозоренной на весь город! Того негодника изловили и даже привели к Гостомыслу, дабы назначить суровое наказание за такое оскорбление. Эта история памятна до сих пор.

И все же Велемире было неприятно произошедшее. Она выхватила из общей кучи вещей свою шубейку и скрылась на улице.

Громкие голоса и смех пирующих слышались даже на улице. Побродив немного во дворе, раздосадованная и вконец замерзшая Дива побрела обратно в украшенные избы, как ей и было велено.

Оказалось, что вернулась она вовремя. О Гостомысле все давно позабыли. Гости нашли себе иную забаву, нежели беседы. Суть развлечения заключалась в том, что каждый должен был рассказать о каком-то своем особом таланте, отличающем его от остальных. При этом нужно было показать свое умение на людях и немедля.

– Любого лука тетиву могу я натянуть! – хвастался один из воинов. И оказался честен. Все луки, что были ему предложены, он натянул умело и быстро.

– А я могу ходить на руках так же хорошо, как Туча на ногах, – похвалялся рыжий. Однако его слова оказались правдой лишь на половину. Пройдя по горнице вниз головой, он все же потерял равновесие и свалился у дверей. Вероятно, неудача Ингвара была связана с тем, что он слишком много выпил.

Много за столом нашлось умельцев. В основном их таланты были связаны с ратным искусством. Но были и иные.

– Я всегда могу распознать, где правда, а где ложь, лишь раз взглянув человеку в очи…– гордо сообщил Лютвич.

– Да тут все лгуны, нечего и глядеть! – рассмеялся Трувор. – Нужен кто-то новый!

– И честный! – вякнули гости с дальнего конца стола.

Дива только сейчас заметила Лютвича. И сразу вспомнила его. Еще бы! Этот одноглазый убил Пересвета. Затем набросился на нее. А теперь выясняется, что и он здесь. Сегодня тут собрались все ее враги.

– А действительно…– Рёрик вдруг развернулся к сидящей рядом Диве. После ее возвращения, он почти не обращал на нее внимания. Но вот его интерес к ней неожиданно возродился. – Княжна, расскажи нам о чем-нибудь…

– Дадим Лютвичу возможность блеснуть, выявив истину, – хихикнул Трувор.

– Ну я даже не знаю…– Дива оторопела от неожиданности. Хотя уже и успела чуть освоиться, пока в покое наблюдала за другими.

– Не бойся, начинай, – подбодрил Рёрик, которому захотелось, чтобы именно она поучаствовала в потехе.

– Что ж…Дело было так…– вернув на стол кубок с водой, который до этого вертела в руках, Дива попыталась собраться с мыслями. – Как-то раз я гуляла на лугу…Трава зеленела. Солнце сияло. И тут я услышала напев. Дивный напев! Огляделась по сторонам, но в поле, кроме меня, никого больше не было, – Дива говорила со строгим лицом. Видно, ее история обещала быть не из шутливых. Возможно, поэтому все внимательно слушали ее, силясь вперед Лютвича угадать, где таится правда, а где ложь. – Вдруг что-то заслонило солнечный свет. Потемнело все вокруг. Я подняла голову и увидела в облаках нечто…Прищурилась, дабы разглядеть лучше. Оказалось, то медведь летел по небу, махая лапами и голося во весь окрест песни про мед и пчел…– последние слова нарочито серьезной Дивы потонули в чьем-то смехе. Младшая дочка Гостомысла славилась тем, что любила посмеяться. Она могла не только оценить чужую шутку, но и придумать свою собственную. Хотя этой осенью ей было не до смеха особенно.

– Проклятье, тут ни за что не выявить, где истина, а где кривда! – хохотал Трувор.

– Но напев, точно, был дивным, раз песня оказалась про мед! – гоготали любители хмельных напитков.

– Ну и что же, Лютвич…– посмеивался уже и Рёрик. – Княжна сказала нам правду?!

– Она сказала правду о том, что была в поле…– Лютвич метнул злобный взгляд в сторону Дивы. С одной стороны она угодила всем веселой шуткой, а с другой – попотешалась над его даром. В итоге все довольны, смеются над ее дурацкой историей. Один он сделался посмешищем. Жалко, он не успел прибить ее той ночью.

– Все понятно, княжна, ты честная девица…Теперь твоя очередь, – предложил вдруг Рёрик Диве. – Мы хотим знать, каким даром обладаешь ты сама. Яви нам его.

Сидящий неподалеку Арви надменно ощерился. Сперва он предположил, что Дива смутится, залившись краской. Но потом передумал. Если наглости в ней не поубавилось с последней их встречи, то она, наоборот, начнет петь и плясать. Конечно, предварительно повыделываясь, заставив себя упрашивать. И пущай. Пущай паясничает, развлекает мужиков, словно скоморшница на ярмарке!

– Князь, боюсь, у меня нет никаких особых умений…– Дива опустила ресницы. – Я худо стреляю из лука. Еще хуже метаю топоры. И, точно, не смогу кулаком проломить стольницу, в отличие от некоторых присутствующих здесь…И ложь от истины я, к сожалению, отличаю не так искусно, как Лютвич…– после ее слов прошла новая волна хохота по избе. Лишь Лютвич был почти готов заколоть ее на месте. А Арви молча наблюдал, ощущая, как неприязнь к ней внутри него крепнет. – Нет у меня столь редких дарований…Разве что…– Дива задумалась, подняв глаза к потолку. – Разве что я, как никто, умею выбрать себе мужа…В этом занятии равных мне нет…И я ведь уже явила сие умение…