и затем, обратившись к Бао-юю, добавила: – Иди, пока у отца хорошее настроение.

Бао-юй вошел. Цзя Чжэн и госпожа Ван находились во внутренней комнате. Наложница Чжао подняла занавеску на дверях, и Бао-юй прошел туда. Цзя Чжэн и госпожа Ван сидели на кане друг против друга и разговаривали. Перед ними на полу в ряд стояли стулья, на которых сидели Ин-чунь, Тань-чунь, Си-чунь и Цзя Хуань. При появлении Бао-юя Тань-чунь, Си-чунь и Цзя Хуань встали.

Цзя Чжэн поднял глаза, поглядел на стройного и красивого Бао-юя, потом перевел взгляд на Цзя Хуаня, с его щуплой угловатой фигурой и грубыми манерами, и ему вдруг припомнился покойный старший сын Цзя Чжу. Он подумал также о том, что сам уже состарился, волосы его поседели, а Бао-юй – единственный сын госпожи Ван, и она любит его до безумия. При этой мысли у него почти исчезло то презрение, с которым он обычно относился к Бао-юю.

После довольно продолжительной паузы Цзя Чжэн произнес:

– Государыня считает, что ты слишком много гуляешь и развлекаешься и совершенно забросил учение, и поэтому велела хорошенько присматривать за тобой, чтобы ты, живя с сестрами в саду, старательно занимался. Смотри, учись как следует! Если не будешь стараться, берегись!

Бао-юй в ответ несколько раз почтительно поддакнул, и после этого мать сделала ему знак сесть рядом с собою. Его сестры и брат сели на свои прежние места.

Погладив Бао-юя по шее, госпожа Ван спросила:

– Ты уже принял все пилюли?

– Осталась одна, – ответил Бао-юй.

– Завтра возьмешь еще десять пилюль, – сказала госпожа Ван, – и пусть Си-жэнь ежедневно дает тебе по одной перед сном.

– С тех пор как вы, матушка, велели ей, она каждый день заставляет меня принимать пилюли, – сообщил Бао-юй.

– Кого это зовут Си-жэнь? – удивленно спросил Цзя Чжэн.

– Одну служанку, – ответила госпожа Ван.

– Конечно, служанок можно называть как угодно, – покачал головой Цзя Чжэн, – но кто придумал ей такое странное и причудливое имя?

Госпожа Ван, стараясь выгородить Бао-юя, сказала:

– Старая госпожа.

– Откуда старой госпоже знать такие странные выражения? – снова удивился Цзя Чжэн. – Это, наверное, Бао-юй!

Понимая, что обмануть отца не удастся, Бао-юй поспешил встать и сказал:

– Я как-то читал древнее стихотворение, и мне запомнились строки:

Ароматом цветок привлекает людей —

    значит теплые дни настают.

А так как фамилия этой служанки Хуа – «цветок», я и дал ей имя Си-жэнь – «Привлекающая людей».

– Сейчас же перемени ей имя, – поспешно сказала госпожа Ван. – А вам, господин, не стоит сердиться из-за такой мелочи.

– Я вовсе не против этого имени, и менять его не нужно, – возразил Цзя Чжэн. – Я просто привел этот факт как доказательство того, что Бао-юй не занимается серьезным делом, а тратит время на легкомысленные стишки. Тьфу! Паршивая скотина! – крикнул он на Бао-юя. – Ты все еще здесь?

– Иди, иди отсюда, – сказала Бао-юю мать. – Бабушка, наверное, уже ждет тебя.

Бао-юй степенно и неторопливо вышел из комнаты, на террасе улыбнулся Цзинь-чуань, показал ей язык и, сопровождаемый двумя мамками, быстро направился прочь. Дойдя до проходного зала, он увидел Си-жэнь, стоявшую в дверях.

Глядя на спокойно возвращающегося Бао-юя, она улыбнулась и спросила:

– Зачем тебя звали?

– Просто так, – ответил Бао-юй, – боялись, что я, живя в саду, буду баловаться, и поэтому дали мне напутствие.

Затем он отправился к матушке Цзя и передал ей подробно содержание своего разговора с отцом. Дай-юй в это время тоже была у матушки Цзя, и Бао-юй спросил у нее:

– В каком бы месте тебе хотелось жить в саду?

Дай-юй сама об этом думала и, как только услышала вопрос Бао-юя, сразу ответила:

– Мне больше всего нравится «павильон реки Сяосян». Там все очень красиво, особенно бамбук, который закрывает кривую изгородь, да и спокойнее, чем в других местах.

Бао-юй захлопал в ладоши и засмеялся:

– Я думал точно так же! Мне самому хотелось предложить тебе поселиться там! А я буду жить во «дворе Наслаждения розами». Там и спокойно, и недалеко от тебя!

Пока они беседовали и делились своими планами, от Цзя Чжэна пришел слуга и сообщил, что двадцать второго числа второго месяца, в благоприятный день, все братья и сестры смогут переселиться в сад.

За несколько дней, оставшихся до переезда, слуги и служанки привели в порядок все помещения в саду. Таким образом, Бао-чай поселилась во «дворе Душистых трав», Дай-юй переехала в «павильон реки Сяосян», Ин-чунь заняла «покои Узорчатой парчи», Тань-чунь стала жить в «кабинете Осеннего убежища», Си-чунь – на «террасе Ветра в зарослях осоки», Ли Вань – в «деревушке Благоухающего риса», а Бао-юй перебрался во «двор Наслаждения розами». Всем им прибавили по четыре служанки и по две старых мамки. Кроме личных служанок, выделили людей, ведавших исключительно уборкой помещений и дворов. Все переехали в сад двадцать второго числа, и сразу же среди цветов замелькали вышитые пояса, среди плакучих ив заструились благовония. Теперь тишине наступил конец.

Но незачем заниматься описанием всех мелочей, лучше расскажем о том, как жил в саду Бао-юй. Перебравшись в сад, он был очень доволен и считал, что достиг предела всех своих желаний. Каждый день он вместе с сестрами и служанками читал книги, писал, занимался музыкой, играл в шахматы, рисовал, декламировал стихи, срывал цветы, пел, гадал на иероглифах, разгадывал загадки и даже вышивал по шелку луаней[100] и фениксов. Он написал четыре стихотворения, посвященные временам года, которые, несмотря на свое несовершенство, прекрасно отражали настроения обитательниц женских покоев.

ВЕСЕННЕЙ НОЧЬЮ

Как красное облако полог висит,

    закрыл все своей пеленою.

Разносятся звуки из всех закоулков —

    лягушки кричат за стеною.

Ночной холодок на подушке лежит,

    за окнами капает дождь;

Весенней природы я вижу расцвет

    и в грезах встречаюсь с тобою.

Прозрачна, прозрачна слеза у свечи —

    кто в этих слезах виноват?

За каплею каплю роняют цветы,

    как видно, обижены мною.

Сошла на служанок приятная лень,

    охвачены негой они,

В свои одеяла они завернулись,

    их смех раздается порою.

ЛЕТНЕЙ НОЧЬЮ

Убрав вышиванье, красавица спит

    в своем отдаленном покое.

Дворцовое зеркало перед окном

    мне кажется полной луною.

Кричит попугай в своей клетке златой:

«Горячего чаю подай!»

Свечей благовонных сандаловый дым

    наполнил весь дом пеленою.

В бокале янтарном тихонько скользят

    как в лотосе