сестрица, – с лукавым выражением произнес он, – дай мне попробовать помаду на твоих губах!

Он прижался к Юань-ян, будто его приклеили.

– Си-жэнь, иди-ка сюда, погляди! – крикнула Юань-ян. – Ты ему прислуживаешь давно, но, видимо, никогда его не сдерживала, и он до сих пор занимается глупостями!

Си-жэнь с одеждой Бао-юя вошла в комнату и сказала ему:

– Сколько раз я тебе говорила, а ты все свое! Если и дальше будешь себя так вести, мне больше незачем здесь оставаться.

Она стала торопить Бао-юя переодеваться. Бао-юй сменил одежду и вышел вместе с Юань-ян.

Повидавшись с матушкой Цзя, он вновь вышел из дому, чтобы отправиться к Цзя Шэ. Слуги уже давно оседлали коня и наготове стояли возле крыльца. Едва Бао-юй собрался сесть в седло, как увидел Цзя Ляня, который тоже ездил навестить Цзя Шэ и только что вернулся. Они поздоровались, но едва успели перекинуться несколькими словами, как откуда-то сбоку вынырнул человек и, обращаясь к Бао-юю, осведомился:

– Как поживаете, дядюшка?

Бао-юй оглянулся и увидел молодого человека лет восемнадцати-девятнадцати, высокого ростом, с приятным овальным лицом. Бао-юю он показался знакомым, но он никак не мог припомнить ни его имени, ни места, где они встречались.

– Что ты так таращишь глаза? – спросил его Цзя Лянь. – Неужели ты его не узнаешь? Это же Цзя Юнь, сын пятой тетушки, которая живет во флигеле.

– И в самом деле! – воскликнул Бао-юй. – Как это я позабыл!

Обратившись к Цзя Юню, он спросил:

– Как чувствует себя твоя матушка? Чем ты сам сейчас занимаешься?

– Вот пришел ко второму дяде, – ответил он, указывая на Цзя Ляня, – хочу с ним кое о чем поговорить.

– Ты еще больше похорошел, – продолжал Бао-юй. – Тебе бы только быть моим сыном!

– И тебе не стыдно! – засмеялся Цзя Лянь. – Человек старше тебя на пять, а то и на шесть лет, а ты называешь его сыном.

– Сколько тебе лет? – осведомился тогда Бао-юй, обращаясь к Цзя Юню.

– Восемнадцать, – ответил тот.

Следует сказать, что Цзя Юнь был умен и проницателен. Едва он услышал слова Бао-юя, как улыбнулся и сказал:

– Верно гласит пословица: «Дед лежит в колыбели, а внук ковыляет с палкой». Правда, я возрастом старше, но «как ни высока гора, она не может закрыть солнца». Уже несколько лет, с тех пор как умер мой отец, за мной никто не присматривает. Если вы, дядя Бао-юй, не чувствуете ко мне неприязни за то, что я глуп, и признаете меня своим сыном, для меня это будет величайшим счастьем.

– Ты слышал? – засмеялся Цзя Лянь. – Он изъявляет желание стать твоим сыном! Разве это не доказывает, что он умеет завязывать дружбу с людьми?

С этими словами он удалился.

– Если завтра будешь свободен, приходи ко мне, – сказал Бао-юй, обращаясь к Цзя Юню. – С ними тебе водиться незачем. Сейчас мне некогда, а завтра я буду ждать тебя в своем кабинете, и если ты придешь, мы побеседуем, погуляем в саду.

Он вскочил в седло и в сопровождении мальчиков-слуг отправился к Цзя Шэ. Оказалось, что тот просто немного простудился. Бао-юй передал ему все, о чем его просила матушка Цзя, а затем и сам справился о здоровье.

Цзя Шэ встал и почтительно ответил на все вопросы, которые через Бао-юя задала ему матушка Цзя, а затем позвал служанку и велел им проводить Бао-юя к госпоже Син.

Бао-юй попрощался с Цзя Шэ и поднялся в верхнюю комнату. Завидев Бао-юя, госпожа Син поднялась ему навстречу и поспешила осведомиться, как чувствует себя матушка Цзя. После этого Бао-юй поинтересовался здоровьем госпожи Син.

Усадив Бао-юя на кан, госпожа Син приказала подать чай, а сама стала расспрашивать его, что нового у них дома. Вскоре явился Цзя Цун и, увидев Бао-юя, поклонился ему.

– Где это тебя носило? – недовольным тоном спросила его госпожа Син. – Куда провалилась твоя нянька? Что она смотрит? Бегаешь весь растрепанный, грязный – разве ты похож на мальчика из приличной семьи?

Пока происходил этот разговор, в комнату вошли Цзя Хуань и Цзя Лань и поклонились госпоже Син. Та предложила им сесть. Цзя Хуань сразу заметил, что Бао-юй сидит на одном матраце с госпожой Син и та всячески за ним ухаживает, и ему стало неприятно. Посидев немного, он подмигнул Цзя Ланю, что пора уходить. Цзя Лань не стал противиться. Они вместе встали и попрощались. Бао-юй захотел идти с ними вместе, но госпожа Син удержала его:

– Посиди еще, я хочу с тобой поговорить!

Бао-юю пришлось сесть, а госпожа Син сказала Цзя Хуаню и Цзя Ланю:

– Когда вернетесь домой, передайте от меня поклон своим матерям. Ваши барышни и сестры давно уже здесь, и от их шума кружится голова, так что сегодня я не оставляю вас у себя обедать.

Цзя Хуань и Цзя Лань вышли.

– Значит, сестры здесь? – с улыбкой спросил Бао-юй. – Почему же я их не вижу?

– Они немного посидели со мной и ушли во внутренние покои, – ответила госпожа Син. – Где они сейчас, я не знаю.

– О чем вы хотели со мной поговорить? – снова спросил Бао-юй.

– О чем? Я просто хотела, чтобы ты поел у меня вместе с сестрами, а потом я тебе дам интересную вещицу.

Пока они разговаривали, незаметно наступило время ужина. Накрыли на стол, расставили кубки и блюда, пригласили барышень, и все вместе сели ужинать. После ужина Бао-юй распрощался с хозяевами и вместе с барышнями уехал домой. Здесь они повидались сначала с матушкой Цзя и госпожой Ван, а затем разошлись спать. Но это уже не так важно.

Сейчас речь пойдет о Цзя Юне. Он пришел к Цзя Ляню с просьбой, чтобы тот подыскал для него какое-нибудь дело. Выслушав его, Цзя Лянь сказал:

– Недавно для тебя было кое-что подходящее, но твоя тетушка Фын-цзе предоставила это место Цзя Циню. Правда, она обещала, что поручит тебе присматривать за посадкой цветов и деревьев в саду.

Цзя Юнь на некоторое время задумался.

– Если так, придется подождать, – наконец произнес он. – Но только вы, дядя, пока не рассказывайте тетушке, что я к вам приходил.

– С какой стати я стану ей рассказывать? – возразил Цзя Лянь. – У меня и времени нет на всякие пустые разговоры. Мне завтра нужно успеть съездить в Синьи и вернуться обратно. Приходи послезавтра вечером и все узнаешь. Раньше я ничего не сделаю – занят.

Цзя Лянь удалился во внутренние покои переодеваться. Цзя Юнь вышел из дворца Жунго и отправился домой. Дорогой он размышлял над тем, что предпринять, и вдруг в голове его мелькнула